Аньес Мартен-Люган - Извини, меня ждут…

– Вот и все, ты опять влезла в свою униформу, – грустно прокомментировала Жанна. Потом хлопнула в ладоши и попыталась взять себя в руки. – Вы должны что-нибудь съесть до отъезда, – предложила она.

– У нас нет времени, – ответила я, искренне опечаленная.

У сестры в глазах стояли слезы. Я опустила голову, чтобы не встречаться с ней взглядом.

– Извините, что я вот так вас бросаю… За мной ужин у меня дома, – пообещала я. – Ты выиграл, Адриан.

– Предпочел бы проиграть.

– Яэль, – позвал Марк. – Едем?

– Да… Ладно… ну вот… хорошего вам отдыха.

Я направилась к ним, собираясь расцеловаться со всеми.

– Мы проводим тебя до машины, – объявила Алиса.

Она обняла меня за плечи, и мы пошли с ней, голова к голове.

– Ты не забудешь, что кроме работы есть еще и жизнь?

– Я постараюсь…

После этого, не сказав больше ни слова, я всех по очереди расцеловала и села в «порше». Марк уже был за рулем и, к большому моему облегчению, сразу же включил двигатель. Как только мы выехали из Лурмарена, он прибавил скорость, и мотор заревел. Времени было в обрез, и на сей раз Марк не вел машину мягко и плавно, его манера вождения приближалась к характерной для гонщиков – рваная, даже нервная. Мне бы радоваться, даже испытывать восторг от того, что Бертран позвонил. Однако когда «Птит Флёр» остался у меня за спиной, я чувствовала в основном печаль: я не успела еще раз зайти в амбар, накрасить девочкам ногти новым цветом, научить Мариуса лежать в воде на спине, подарить украшения Алисе и Жанне. И не успела понять, что произошло у нас с Марком. Вообще-то вроде бы ничего особенного. Он уставился на дорогу сквозь всегдашние темные очки, лицо было замкнутым и сосредоточенным, одна рука лежала на руле, другая на рычаге коробки передач, совсем рядом с моим бедром, которого он касался всякий раз, когда переключал скорость. Все я правильно понимала, ничего особенного не происходило.

Под колесами пролетали километры, проходили минуты за минутами, а мы по-прежнему молчали. Марк часто поглядывал на часы, из-за чего я нервничала все сильнее.

– Думаешь, успею? – спросила я в конце концов.

– Ты сядешь в этот поезд, если это то, чего ты хочешь. – Он снова сконцентрировался на управлении машиной.

Когда мы подъезжали к вокзалу, я подсказывала ему, где лучше свернуть, и одновременно снимала туфли.

– Что ты делаешь?

– В них я не добегу.

– А билет?

– Не успеваю.

Марк поставил автомобиль на ручной тормоз в четырнадцать пятьдесят пять, с трудом втиснувшись между машинами на привокзальной парковке. Он первым выскочил из «порше» и бросился за чемоданом. Я выбралась на улицу с сумкой на плече и лубутенами в руке. Марк схватил меня за свободную руку и бегом потащил в здание вокзала. Он бежал, отталкивая попадающихся на пути пассажиров, а я цеплялась за него изо всех сил, и так мы промчались по лестнице, ведущей на платформу. Экспресс стоял у перрона, дежурные готовились дать сигнал к отправлению. Марк потянул меня к ближайшему вагону, закинул в него чемодан и посторонился, чтобы пропустить меня вперед. Стоя напротив него, все еще не отпуская его руку и не отводя от него глаз, я прижалась губами к его щеке, и мой живот напрягся так же, как час назад. Раздался свисток, и мы отодвинулись друг от друга. Я сделала шаг назад и встала на подножку. Шипение готовых закрыться дверей заставило наши руки расцепиться, но глаза не отрывались друг от друга.

– Встретимся в Париже, – сказал он.

Двери захлопнулись. Марк отступил на пару шагов, поезд дернулся и отошел от платформы. Я прижималась лицом к стеклу, но вокзал очень быстро превратился в маленькую точку вдали, и все, кто стоял на перроне, так же быстро исчезли. Мои плечи опустились, тело расслабилось, туфли выпали из руки, и их стук вывел меня из оцепенения. Но это еще как сказать, потому что меня хватило лишь на то, чтобы поднять их, дотащиться до лестницы, ведущей на второй этаж вагона, и рухнуть на ступеньку. В чем я там, в машине, себя убеждала? Ничего особенного? По-прежнему ли я уверена в этом? Я смотрела на свою руку, на ту, которая только что была в его руке. Она все еще чувствовала тепло его ладони, а мои губы помнили покалывание щетины на плохо выбритой щеке. Должно же было это случиться ровно тогда, когда Бертран вызвал меня в Париж, и невозможно отвлечься, чтобы как следует обдумать и осознать смысл происшедшего в последние часы. Прощай, Марк, – вместе с ним из моих мыслей должны исчезнуть его руки, ямка на плече, его кожа… Я снова надела лодочки, тяжело вздохнула и отправилась на поиски контролера, чтобы узаконить свое пребывание в экспрессе.