Джонатан Коу - Номер 11

Элисон кивнула.

— Тогда тебе еще хуже. Я хочу сказать, что дома всегда только двое, ты и мама, и спорим, ты о ней заботишься не меньше, если не больше, чем она о тебе.

— Это правда. Вдобавок, знаешь, часто накатывает такое, мать его, чувство одиночества. Сидим на кухне, ужинаем, только мы вдвоем. Если не включить радио или телик, слышно, как на стене часы тикают.

Большие светло-карие глаза Селены смотрели сочувственно:

— Вот что, приходи к нам на обед или ужин когда захочешь… Просто скажи мне, не стесняйся. Нас пятеро, и обычно у нас шумно и весело. Сможешь развеяться.

Глядя Селене в глаза, Элисон вздохнула и вдруг заговорила совершенно иным тоном, взволнованным и доверительным:

— Послушай, мы знакомы всего ничего, но я хочу тебе кое-что рассказать. О себе. Точнее, ты должна об этом знать.

Перемена в ее голосе заставила Селену настроиться на серьезный лад. Выждав, пока мимо них протиснутся к выходу пассажиры, она сказала:

— Хорошо. Выкладывай.

Не говоря ни слова и по-прежнему не отрывая глаз от Селены, Элисон мягким движением взяла свою подругу за руку. Затем тихонько, осторожно, так, чтобы не привлечь внимания других пассажиров, поднесла руку Селены к своему левому бедру и положила ладонью вниз чуть повыше колена. И сжала руку подруги, давая понять, что Селена имеет право — и даже обязана — ответить тем же жестом, стиснув бедро Элисон.

Глаза Селены удивленно вспыхнули. Обе долго молчали — от замешательства и неуверенности. Селена не отводила взгляда от Элисон, не убирала руку с ее бедра, более того, даже не попыталась отдернуть ладонь. Постепенно ее губы растянулись в улыбке, улыбка становилась все шире, обнажая зубы, и наконец, более не в силах сдерживаться, Селена расхохоталась.

— Какого хрена! — воскликнула она, и Элисон рассмеялась вместе с ней. — Какого, нафиг, хрена! — не унималась Селена. На них начали оборачиваться, но им было все равно. — У тебя что, приставная нога?

— Ну! — выдавила Элисон, согнувшись от смеха. — Господи, какое у тебя было лицо!

— Еще бы, я же не понимала, что происходит! А тут такое… типа… что это? Из чего она? Похоже на пластик.

— Само собой, пластик. Их больше не стругают из дерева. Я не какой-нибудь чертов Джон Сильвер.

— Но… почему? Давно ты с ней?

Автобус пересек Кингс-Хит, а потом одолел и Суонсхерст-лейн, пока Элисон рассказывала свою историю. Пассажиры входили и выходили, на Экокс-Грин сменился водитель, но две студентки были так поглощены друг другом, что не замечали ничего вокруг.

— Когда мне исполнилось десять, — говорила Элисон, — у меня начала побаливать нога, причем без всякого повода. Постепенно боль усилилась и потом уже не исчезала. Тогда мы как раз переехали в Бирмингем, и вот в больнице Королевы Елизаветы я сдала сотню анализов, и в итоге у меня диагностировали очень редкое заболевание под названием «саркома Юинга», то есть реально агрессивную форму рака. Меня долго держали на химиотерапии, но в конце концов решили, что этого недостаточно, и сказали, что придется-таки все отрезать.

— Блин, это ужасно.

— Ну, альтернатива была как бы еще хуже. Во всяком случае, вот она я. Живая и прыгучая.

Селена сперва не поняла, шутит Элисон насчет прыгучести или горько иронизирует, и когда Элисон улыбнулась, с облегчением засмеялась.

— Хочешь посмотреть? — спросила Элисон. — Выглядит очень натурально.

Она закатала левую штанину почти до колена — эта часть протеза действительно с поразительной правдоподобностью имитировала плоть и кость.

— Колено не такое красивое, я тебе его потом покажу. — Элисон спустила штанину. — Но в общем здорово, да? Они даже подобрали оттенок под цвет моей кожи. Когда они приступают к сооружению ноги, тебе дают альбом со всякими разными оттенками кожи и ты выбираешь, почти как в магазине, когда ковер покупаешь или обои.

— Заливаешь.

— Нет. Я могла бы выбрать белую ногу, если б захотела. Прикольно было бы, а? Я — типа ходячий пример этнического разнообразия.

Рак был настолько агрессивен, пояснила Элисон, что хирургам ничего не оставалось, как провести трансфеморальную ампутацию, убрав и колено тоже. То есть ее нога напрочь лишилась двигательной силы коленного сустава — одного из самых могучих суставов человеческого тела, — поэтому по лестнице она поднимается медленно, затрачивая на каждую ступеньку в два раза больше времени, чем прежде. Однако на ровных поверхностях, когда никто не загораживает ей дорогу и не путается под ногами, она шагает абсолютно спокойно и уверенно.