Борис Иванов - За стенами города. Дезертир Ведерников

Ведерников привык к тому, что язык эпохи состоял из повторяющихся связок слов, метафор и гипербол. Подумал, кому-нибудь стоило бы сказать: «Меньше слов — побольше дела». Сам он публично не выступает и выступать никогда не будет, если, конечно, не коснется его профессиональных проблем. Жевал бутерброд и с чувством солидарности наблюдал за главным инженером. Курагин неловко переминался, смотрел на часы и вообще неважно выглядел.

Большинство выступало по заданию или по обязанности своего положения. У Ведерникова больший интерес вызывали слушатели, которых речи, состоящие из набивших оскомину слов, приводили в волнение: они начинали оглядываться, как бы проверяя, такими ли же извергами считают немцев стоящие рядом с ними, так ли другие негодуют на «посягательства своры захватчиков на колыбель революции». «Свора прихвостней», «колыбель революции», «пролетарское знамя», «все как один отдадим свои жизни», «враги покусились на самое дорогое…» — подобные слова, инженер видел, приводили этих людей в исступленное состояние. Они поднимали руки, требовали слова, с прерывающимся дыханием, не договаривая фраз, произносили с трибуны те же самые слова и, обессиленные, под снисходительные аплодисменты, снова смешивались с толпой. Однажды с митинга он шел рядом с таким оратором. Ведерников сказал, что ему запомнились слова о том, что «наши рабочие руки сломают хребет фашистской гадине». Оратор остановился и с недоумением посмотрел на инженера… Приступы некоторых искренних чувств, вероятно, случаются лишь при определенных обстоятельствах и только на публике.

Человек в гимнастерке зачитал какое-то письмо, и митинг закончился. Ведерников вернулся в конторку, через стекла которой был виден весь механический цех, сделал несколько неудачных телефонных звонков и стал ждать, когда станочники вернутся на свои рабочие места. Уже тогда у него было ощущение, что он чего-то не понял, что-то упустил, — возможно, в письме, которое зачитал человек в гимнастерке, содержалось что-то особое. Но это ощущение только злило: время идет, а работа еще не возобновилась. Он представил себя выступающим на митинге. «Даже сейчас, — сказал бы он, — когда идет кровопролитная война, мы продолжаем тратить массу времени на пустую болтовню!»

Через цех к выходу шел начальник цеха. Инженер отвернулся, чтобы не показывать своего раздражения — он никогда не опускался до жалоб на рабочих. Кудрявцев заметил его, приоткрыл дверь конторки и буркнул:

— А вы что?..

Ведерников поднялся, пожал плечами. Ему было трудно представить, что сейчас может происходить что-то более важное, чем работа. Не без злого любопытства последовал за начальником.

За время недолгого отсутствия Ведерникова на мощеном заводском дворе многое изменилось. Появились столы, покрытые красной бумагой. К этим столам выстроились очереди, в которых стояли те, кого он ожидал в цехе. В стороне приткнулись к стене два крашенных защитной краской грузовика. С одного из них подходившим выдавалась кипка обмундирования, с другого — винтовка с патронташем.

С начала войны объявлялось два призыва, в армию ушли добровольцы, в июле на многих заводах в народное ополчение проводили тех, без кого производство могло обойтись. Сейчас, Ведерников видел, производство просто остановится, — лишь жиденькая цепочка людей, пожилых и, видимо, имеющих инвалидность, стали возвращаться в цех…

Кудрявцев занял очередь к одному из красных столов, отклонив приглашение подчиненных пройти вперед, — он стал будто ниже ростом и миролюбивее выражением своего широкого лица. Ведерников занял место рядом с ним, потому что не представлял, кто бы еще мог ему объяснить, что же в конце концов на их глазах происходит, а происходило, по его мнению, издевательство над здравым смыслом.

— Егор Алексеевич, — вполголоса спросил Ведерников, — я правильно понял: весь цех прекращает работу?

Кудрявцев с чувством покивал и отвернулся.

Черт знает что! То, что видел Ведерников, выходило за границы здравого смысла. Еще вчера на планерке говорили, что суда нужны флоту как воздух! И о запросе наверх: нельзя ли вернуть производству металлистов, которым нет замены, — их список уже составлен. В газетах писали: «Каждого солдата современной армии в тылу должны обеспечивать не менее десяти квалифицированных рабочих».

Ведерников выдвинулся вперед, чтобы заглянуть в глаза начальника цеха.

— Вы что-то хотели сказать? — напал Кудрявцев на инженера.