Алла Мелентьева - Семья Рин

— Рин-сан была добра ко мне. Если бы ты пожелала, ты могла разрушить мою жизнь. Разве ты не знала этого?

— Нет-нет, — твердо сказала я. — И думать не хочу. Не надо говорить о разных глупостях.

Я встала, взяла с тумбочки стакан и пузырек.

— Давай-ка примем лекарство.

Она безропотно выпила таблетки.

— Помнишь — тогда, когда ты только приехала к нам, ты тоже лежала также, как я, совсем без сил? — тихо спросила она.

— Я вела себя очень глупо, — сказала я.

— Мы думали, что ты умрешь. Доктор сказал, что ты устала и у тебя не осталось внутренних резервов. Я считала, что это неправильно. Разве есть причина умирать такой молодой девушке? Один раз служанка не выдержала и сказала, что не станет больше входить к тебе. У этой иностранки взгляд, как у мертвой, сказала она. Она показала мне еду, к которой ты не прикасалась. Я поняла, что надо что-то сделать, а то ты в самом деле умрешь. Я позвала Юки и сказала ей, что за дверями лежит больная тетя, которая хочет есть, но не может есть. Я спросила Юки, хочет ли она пойти и покормить больную тетю, чтобы та выздоровела. И тогда Юки сказала: да, Юки хочет, чтобы тетя была здоровой, Юки отнесет больной тете еду и попросит ее поесть. Я забрала миску у служанки, отдала Юки и отправила ее к тебе. И ей удалось заставить тебя жить…

Кёко рассказывала эту историю тихим угасающим голосом. Пока я боролась со спазмами в горле и придумывала какой-нибудь бодрый ответ, она опять впала в забытье.

Я не была связана никакими родственными связями с Кёко, но все же наши с ней отношения напоминали отношения близких родственниц. Я понимала, что она уже попрощалась со своей семьей. Быть с ней в ее последние минуты, поддержать в ней ощущение присутствия человеческого тепла рядом с ее умирающим телом — единственное, что я могла для нее сделать, чтобы показать, что эта родственная связь существует между нами. И она была так великодушна, что дала мне эту возможность.

Я сидела у постели умирающей Кёко и вспоминала всех людей, которые отнеслись ко мне так, будто были моей настоящей семьей: китаец, который дал мне половину лепешки во время моего бездомного скитания по Шанхаю, Вера, сующая мне деньги, когда меня забирали в лагерь, стойкая Джейн Фокс, до конца опекавшая всех слабых и беззащитных, всегда стоящая на моей стороне Кёко…

Через два дня Кёко умерла.

После ухода Кёко у меня надолго пропало чувство равновесия жизни. Ее смерть подействовала на меня намного более удручающе, чем неудачная поездка к сестрам. Я перестала ощущать себя в безопасности. Начала мучить тайная мысль, что на меня скоро может обрушиться какое-то несчастье и не найдется никого, кто бы меня спас или защитил.

Однажды вечером — прошло уже месяца три после смерти Кёко — Акито забрал меня после лекций в университете.

Машину вел шофер. Акито сидел не рядом с ним, как обычно, а на заднем сиденье. Он возвращался с деловой встречи и выглядел усталым. Я заметила, что он начинает стареть. Он, видимо, тоже наблюдал за мной.

— У вас усталый и отрешенный вид, — заметил он.

— Я действительно немного устаю в последнее время, — согласилась я.

— Я тоже утомился от этих бесконечных совещаний. Думаю, нам стоит заехать в какой-нибудь бар и немного расслабиться.

Не потрудившись ответить, я сделала неопределенный жест, выражающий «как пожелаете».

— Поезжайте в Гинзу, — сказал Акито шоферу.

В баре был уютный полусумрак. Играла спокойная джазовая музыка. «Кёко любила джаз», — вспомнила я.

— Что вы будете пить? — спросил Акито.

— То же, что и вы.

— Два виски, — сказал он бармену.

Бармен налил нам виски.

Акито сделал глоток и испытующе взглянул на меня.

— Как прошла поездка в Америку?

— Неплохо, благодарю.

Он достал сигарету, закурил.

— Какие у вас планы? Что вы собираетесь делать в будущем?

— Пока не знаю… — задумчиво сказала я. — Может, съезжу во Францию навестить подругу… ту, которая узнала меня на фото…

— Та русская, которая была вашей партнершей в «Космополитене»? Вера Ивицкая.

Я удивленно посмотрела на него. Он усмехнулся.

— Видите, я многое о вас знаю.

Мы снова замолчали.

Я взяла свою рюмку и залпом выпила. Виски спровоцировало у меня неожиданный всплеск эмоций — слезы полились потоком. Я вытирала ладонями лицо, даже не пытаясь сдерживать себя.

— Почему вы плачете?

— Не знаю… Наверное, потому что я полный банкрот. Глупо терять близких людей, не правда ли? Такое ощущение, будто весь мир снова рухнул и лежит в развалинах.