Игорь Губерман - Вечерний звон

МАЛЕНЬКАЯ ОДА ПРО БОЛЬШОГО ДОДА (НА ЕГО 75-ЛЕТИЕ)

Он был бурильным однолюбом:
вставая рано поутру,
во вдохновении сугубом
весь век бурил одну дыру.
Жить очень тяжко довелось,
но если б Доду не мешали,
дыра зияла бы насквозь,
пройдя сквозь толщу полушарий.
Просек бы землю напрямик
бур Губермана исполинский,
и в Белом доме бы возник -
на радость Монике Левински.
Он жил в холодном темном крае,
всегда обветренном и хмуром,
хотя давно уже в Израиль
он мог приехать вместе с буром.
Пройдя сквозь камень и песок,
минуя место, где граница,
он бы сумел наискосок
к арабской нефти пробуриться.
Он и другие знал заботы,
не в небесах Давид парил,
и, как-то раз придя с работы,
жене он сына набурил.
Советский строй слегка помер,
явилась мразь иного вида;
но, как вращающийся хер,
бурил планету бур Давида!
Дод посвятил свою судьбу
игре высокой и прекрасной,
и Дон Жуан сопел в гробу,
терзаем завистью напрасной.
Труды Давида не пропали
в шумихе века изобильного,
и в книгу Гиннесса попали
рекорды пениса бурильного.
Сегодня Дод наш – академик,
и льется славы сок густой,
а что касаемо до денег,
то все они – в дыре пустой.
Горжусь тобой и очень рад
сказать тебе под звон бокальный:
ты совершил, мой старший брат,
мужицкий подвиг уникальный!

ПАНЕГИРИК В ЧЕСТЬ 60-ЛЕТИЯ ГРИГОРИЯ, ЧЕЛОВЕКА И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКА

Гремели российские грозы,
хозяйки пекли пироги,
неслись по Руси паровозы,
горячие, как битюги.
А следом вагоны катились,
железом бренча многотонным,
и разные люди ютились
на полках по этим вагонам.
И в чай они хлеб окунали,
мечтая доехать скорей,
того эти люди не знали,
что чинит вагоны – еврей.
Поэтому прочны вагоны,
для дальних выносливы рейсов,
в любые идут перегоны,
о стыки стуча между рельсов.
Еврей тот по имени Гриша -
сметлив удивительно был,
легко бы в министры он вышел,
но очень вагоны любил.
И плелся с работы устало,
и в голову лезли дела,
но Жанна его ожидала
и двух сыновей родила.
(А нынче – крушенья дорожные,
и скажет любой вам носильщик:
вагоны теперь ненадежные,
уехал в Израиль чинильщик!)
Меняют любовники позы,
ползут на Израиль враги,
но мчат по нему тепловозы,
горячие, как утюги.
А сзади вагоны трясутся,
евреи в вагонах сидят,
куда-то с азартом несутся
и сало украдкой едят.
За весь этот транспорт в ответе -
Григорий, кипучий, как чайник,
теперь он сидит в кабинете,
большой и солидный начальник.
В субботу он землю копает,
монет наискал миллион,
мудреные книги читает,
хлебая куриный бульон.
И едут вагоны, колыша
еврейских шумливых людей,
хранит их невидимый Гриша,
великий простой иудей.

НА БРАКОСОЧЕТАНИЕ МУЗЫКАНТА ЖЕНИ И ЛЕНОЧКИ ИЗ РАДИОВЕЩАНИЯ

Он был контрабас разведенный,
она – выходила в эфир.
И горек был путь их пройденный,
и пуст окружающий мир.

Они не мечтали о встрече,
страшил их любовный обман,
однако клубился под вечер
в их душах надежды туман.

Они повстречались случайно,
о чем-то пустом шелестели,
над чем-то смеялись печально
и вдруг оказались в постели.

И поняли – не без испуга -
по стуку взаимных сердец,
что именно их друг для друга
когда-то назначил Творец.

И все начиналось с начала,
и обнял невесту жених,
и музыка с неба звучала -
играл ее ангел для них.

А Женя по миру мотался,
в узде свои страсти держа,
и весь его волос остался
в гостиницах разных держав.

Себя он отравливал водкой,
лишь музыкой в жизни гордясь,
а Лена – роскошной красоткой
и рыжей была отродясь.