Борис Кригер - Забавы Герберта Адлера

– Чье присутствие? – испуганно спросила Энжела, которая до сих пор молчала, хотя и внимательно следила за разговором.

– Его присутствие, присутствие автора, который сейчас, в этот самый момент, пишет про нас, и мы подчиняемся его воле, произносим вкладываемые им в наши уста слова… У вас разве не возникает такого чувства?

– Бывает… – ответил Лакшми.

– А у тебя, Энжела?

– И у меня бывает… – согласилась девушка, подумав.

– Но в том-то и дело, что реальность нашего автора тоже не окончательная. Он и сам сидит в своей реальности, руководимый и наблюдаемый из иной, более высокой, более реальной реальности!

– И так до бесконечности? – догадалась Энжела.

– Вот именно… – не останавливался Герберт. – Вот именно! И тогда возникает окончательный и неразрешимый вопрос.

Герберт замолчал и внимательно посмотрел индусу в глаза. Тот тоже не отводил своего взгляда. На секунду собеседникам показалась, что они так и будут проводить вечность, просто смотря друг другу в глаза.

– Как Бог может доказать себе, что его реальность окончательная? А если она не окончательная, то как Он может доказать себе, что Он Бог, а не нечто иное! Что все это ему не кажется, что он не галлюцинирует, что он Бог, а на самом деле он никакой не Бог?..

– Очень интересный вопрос, – согласился Лакшми, прежде чем отвел свой взгляд.

– Да, это же утверждал Декарт, – вставила свое слово Энжела, – или, скорее, Спиноза.

Лакшми не был знаком с европейской философией. Он помолчал еще с минуту и сказал:

– Единственным ответом на ваш вопрос может быть: «Нельзя мерить Бога человеческими мерками!» Вы были бы правы, если б человеческая форма мышления была бы единственно возможной, но, скорее всего, это не так.

– Какова же божественная форма мышления? – заинтересованно спросил Герберт.

– Единственное, что мы можем о ней знать, что, скорее всего, она вовсе не человеческая, а посему ваш вопрос, возможно, отпадает сам собой. Представьте себе муравья, живущего в муравейнике рядом с вышкой, несущей электрические провода, вопрошающего, как гигантский муравей построил линию электропередач? В том-то и дело, что ее постороил не муравей! А ведь различий между человеком и Богом больше, чем между человеком и муравьем…

– Ну, а как же «по образу и подобию»?

– Подобие вовсе не означает тождественность!

Герберт был счастлив. Ему показалось, что вместе с Лакшми они нашли ответ на вопрос, который так давно его волновал…

– Я искренне рад, что искал делового партнера, а нашел родственную душу, – признался Лакшми, прощаясь. – Как это замечательно, что и на другом конце земли люди, подобные вам, размышляют о смысле вселенной!

Герберт тоже поблагодарил индуса, и сейчас он точно знал, что делает это не для того, чтобы понравиться…

Дома Герберт обнаружил письмо от матери Анны. Это была настоящая неожиданность! Она писала:

«…Если все, что вы творите с моей дочерью, результат вашей душевной болезни, то прошу Господа об исцелении. Если это запланированная подлость, то мне вас очень жаль. Вы, который могли оставить детям огромное духовное наследие, растлеваете их души вирусом бесчестья и предательства. Очень сожалею, что своим возможностям и талантам вы нашли столь непристойное применение. Уверена, что мое мнение для вас ничего не значит, но хочу сказать (с огромным сожалением), что вы – мое самое сильное разочарование…»

Взглянув на дату, Герберт сразу сообразил, что письмо было написано в день вручения Анне иска на три миллиона. Он тут же сел за ответ.

«Уверяю вас, что ваше представление о происходящем искажено неполнотой информации. К сожалению, ваша дочь не оставляет мне выбора действовать так, как я действую. Более того, я не испытываю враждебности ни к вам, ни к ней. Если вы желаете разобраться в происходящем и услышать мнение обеих сторон, я с радостью отвечу на ваши вопросы.

Анна давно планировала разрушить мое дело, планомерно создавая конкурирующий бизнес. Ее необъяснимая жажда власти затмевает ей разум. Она довела состояние дел в компании до того, что мне пришлось вложить даже деньги из моей и Эльзиной пенсионной программы, но и это не произвело на Анну никакого впечатления. За три месяца, не давая рекламы и говоря вам, что проводит время на работе, а сама болтаясь черт знает где, она спустила и эти деньги.

Прижатый к стенке, я прекратил работу ее офиса, и тогда она унесла все содержимое нашего сейфа и все бухгалтерские документы.