Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

Старцев поморщился:

— Брось антимонии разводить. Я просто привычнее вас, вот и все. Ничего, в лагерь вернемся, отосплюсь.

— Старцев! — услышали они голос лейтенанта, вышедшего из-за палаток. — Играй срочно подъем.

— Быстро занять позиции для атаки! — скомандовал Зотов, когда солдаты построились. — В штабе принято решение внезапно атаковать, воспользовавшись туманом.

Развернуться в цепь, идти тихо, не разговаривать, не шуметь. Чтоб как снег на голову.

— Вперед! — командовали отделенные.

Шли почти на цыпочках. Лишь когда показался бруствер вражеской траншеи, Зотов неожиданно зычно закричал:

— Вперед, в атаку, ура!

— Ура! — прокатилось по цепи.

Началась отчаянная стрельба из автоматов. Один за другим солдаты прыгали в окопы. Но, странное дело, здесь никого не оказалось. Миновали вторую линию траншей. И здесь никого!

— Догадались, — хрипло сказал Зотов. — Поняли, что в этом направлении атаковать будем, и отошли. Придется все опять сначала начинать.

Туман окончательно развеялся, выглянуло солнце, которому все радовались, как дети. Воспользовавшись передышкой, каждый сушил обмундирование.

Из штаба вернулся нахмуренный Зотов, собрал сержантов.

— Обманули нас «синие», — сказал он, разворачивая карту. — По данным разведки, они теперь вот на этой гряде окопались, в пятидесяти километрах отсюда. Сейчас подойдут «броники», будем догонять.

Через два часа пришлось спешиться. Пользуясь складками местности, скрытно подошли к гряде.

— Днем атаковать бесполезно! — хмурился Зотов, разглядывая гряду в бинокль. — Мы для них как на ладони. Атаковать будем ночью, совместно с танками. А пока отдыхайте.

Легко сказать — отдыхайте, когда внутри все екает от волнения. Солдаты ворочались, вздыхали, то и дело поглядывая на высоты.

— Перед сражением полагается всякие занимательные истории рассказывать, — громко сказал Старцев, чтобы как-то отвлечь солдат.

— Это у нас Ромка специалист, — провокационно заявил Светик. — Ром, не спи!

— Расскажи чего-нибудь пострашнее! — попросил подползший поближе Радзиевский.

— Из Хаггарта или Берроуза, — добавил Светик.

Напрасно Ромка отнекивался, все-таки уговорили.

— Ну, ладно, слушайте. Был у нас учитель географии. Хороший мужик, мы все его очень любили, в походы с нами ходил. Хотя прозвище у него обидное было — Козел. Очень уж он смешно голову вскидывал, вот-вот боднет, когда плохо кто отвечал.

— Однажды в походе, у костра, вот так же никто не спал, Козел принялся рассказывать. «Служил, — говорит, — я в войну в Тихоокеанском флоте на эсминце. Однажды преследовали мы японскую подлодку и ушли далеко на юг, чуть ли не в Полинезию.

Вдруг вахтенный кричит:

— Человек за бортом.

Спустили шлюпку. Через полчаса возвращается команда и вносят на палубу женщину без сознания. Какая-то шкура на ней. Волосы длинные, золотистые. Врач тут же помощь ей оказал. Что-то дал понюхать, укол сделал. Очнулась она, глаза открыла. А они у нее огромные и синие-синие. Шепчет вдруг по-русски:

— Где я?

Объясняем ей. Она как заплачет!

— Милые! Свои!

Врач, конечно, всех нас прогнал. Только капитан остался, все с ней о чем-то говорил. Потом, когда пришли во Владивосток, ее на первой же шлюпке — на берег. Уж только позже, когда снова в плавании были, капитан рассказал о приключениях этой женщины. Действительно, бывает же такое!»

Ромка сделал эффектную паузу. Потом, понизив голос, продолжил:

— Звали ее Таня. Кухаркой на торговом судне работала. Шли они в Сан-Франциско, какие-то продукты по ленд-лизу получать. На их караван сверху японские летчики навалились. Суда врассыпную. Тут, на их счастье — туман. Шли долго вслепую, штурман ориентировку потерял, заблудились. Пора бы американскому берегу быть, а все нет и нет. Вдруг страшный толчок — на риф наткнулись, вода в каюты хлынула. Кто успел — в шлюпки. Таня растерялась, судно вниз уходит. Увидела — пустая бочка катится. Кое-как ухватилась и в воду. Скоро все тихо стало. Кричала она, кричала. Никто не отвечает.

Туман рассеялся. Вокруг океан. Нигде земли не видать. Умудрилась привязаться Таня обрывком веревки к бочке. Тащит ее волнами, куда — неизвестно. Пить хочется страшно. От жары и жажды потеряла сознание.

Когда очнулась, чувствует, лежит на песке. Открыла глаза — в черном небе яркие чужие звезды. И вдруг склоняется над ней какое-то страшное дикарское лицо, заросшее волосами, с налитыми кровью глазами.