Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

— Свои.

Выскочивший из бронетранспортера Рожнов лихо доложил:

— Засада уничтожена. Оставили там теперь свою засаду. Кстати, только мы их постреляли, как прямо нам на голову — связной. Прислали узнать, что за перестрелка. Они, видимо, ждут нас с другой стороны.

— «Языка» срочно отправить в штаб полка! — распорядился Зотов. — Молодцы. Сведения важные.

Вечером одно за другим стали скрытно подходить остальные подразделения полка. Решено было нанести главный удар именно в этом направлении. Слева слышалась упорная канонада. Это третий полк производил отвлекающий маневр.

Неожиданно подул противный ветер и начал накрапывать дождь. Быстро поставили палатки и укрылись в них. В окопах — лишь часовые.

— Наступление назначено на семь утра, — объявил сержантам Зотов, вернувшись от командира роты. — Будем двигаться вперед, до этих высоток. Но до наступления нужно еще одного «языка». Добровольцы?

Пошли в том же составе. Примерно через час, когда солдаты, плотно прижавшись друг к другу, заснули под монотонное постукивание дождевых капель, в палатках раздался приглушенный смех. Сработал беспроволочный солдатский телеграф.

— Радзиевский вместо противника приволок члена инспекционной комиссии.

— А что, у него на лбу написано, что ли? — оправдывался он перед Зотовым. — Офицер как офицер!

— Так у него же нарукавная повязка.

— Темно, да еще дождь. Разве разглядишь повязку эту! Вижу — в фуражке, я хлобысть ему кляп, в плащ-палатку, и айда.

Впрочем, член комиссии претензий к Радзиевскому не имел. Слегка придушенным голосом он заявил, что засчитывает первой роте взятие в плен вражеского офицера.

— Как он меня! Я и ойкнуть не успел! — говорил плененный Зотову. — Попрошу представить этого солдата к награде.

Зотов послушно кивал головой и одновременно исподтишка показывал кулак Радзиевскому и Рожнову. Плененного по ошибке члена комиссии быстренько переправили в штаб, а промокший до нитки Рожнов нырнул в сержантскую палатку.

— Куда лезешь, черт холодный! — послышались возмущенные голоса друзей, начавших было дремать.

— Мальчики, я же по-пластунски все лужи пропахал, — жалобно приговаривал Боб, как уж, ввинчиваясь в середину. — Имейте совесть, я же замерз!

В палатке сразу стало очень тесно. Тем, кто лежал с краю, было еще хуже. Стоило коснуться головой или плечом холодной поверхности палатки, как в этом месте сразу начинало подтекать. Долго ворочались, сипло ругали друг друга, но молодость взяла свое. Уже засыпая, Ромка почувствовал, что в палатке вдруг стало просторнее. «Кто-то вышел», — сквозь сон подумал Ромка и тут же, перевернувшись на спину, будто провалился куда-то.

Он открыл глаза, когда сквозь дверную щель уже пробивался неяркий серый свет. Осторожно выбравшись из палатки, Ромка содрогнулся от промозглой сырости. Дождь едва моросил, и вся огромная долина впереди была покрыта белым туманом. Одергивая влажную гимнастерку, Бессонов сделал несколько шагов и замер от удивления. Перед ним тянулась цепочка отрытых накануне окопов. В одной из стрелковых ячеек как-то странно стоял, опершись локтями о края окопчика, Старцев. Накинутая сверху плащ-палатка закрывала лицо. Когда Ромка приблизился вплотную, то увидел, что глаза рыжего сержанта закрыты.

— Спит? — изумился Ромка. — Как это можно — спать стоя? И почему?

Тут до него дошло. Он понял, почему ночью стало вдруг просторнее. Ото Старцев уступил другим место, а сам, значит, провел всю ночь в окопчике. Ведь лечь невозможно — в окопе почти по колено воды.

Бессонов подивился самоотверженности рыжего сержанта. Старцев казался ему до этого несколько хамовитым, стойко борющимся за свое место под солнцем. А тут взял и ушел...

— Петь! — тихо позвал Бессонов.

Старцев медленно поднял веки и невидяще поглядел прямо перед собой.

«Еще не проснулся, — догадался Ромка и еще раз подивился. — Здоров же черт! Надо умудриться, спать стоя, да еще так крепко».

— Петя! — сказал он уже настойчивее.

Старцев встрепенулся, откинул мокрый капюшон, провел рукой по лицу и сладко потянулся всем своим крупным телом.

— А, а! Стюдент, — только и сказал он.

— Ты чего же ушел из палатки? — спросил Ромка.

— Тесно было, потому и ушел!

— Могли бы по очереди!

— Зачем? — пожал плечами Старцев. — Тогда никто толком бы не спал.

Он уже выскочил из окопа, снял плащ-палатку и встряхнул ее так, что полетели сотни брызг.

— Значит, ты из-за нас...