Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

Перебирая струны, проверил настройку.

— Вы на гитаре играете, товарищ старший лейтенант? — не пытаясь скрыть изумления, спросил Рожнов.

— Не только на гитаре. И на фоно могу сбацать при случае! Чай, еще в суворовском проходили! — дурачился Ванечкин.

Гитара, почувствовав руку мастера, заиграла совсем по-другому. Дивно, с затейливыми переливами поплыла мелодия цыганочки.

— Я, кстати, — сказал вдруг Ванечкин, — в вашем институте на вечерах не раз бывал. Девчата у вас красивые!

Студенты вспомнили, что действительно видели в институте смущенных краснеющих курсантов, обычно мнущихся по углам.

— А что, старший лейтенант, вы еще не обременены узами Гименея? — спросил Стас.

— Нет, — вздохнул Ванечкин. — Не так это просто. Особенно москвички — как узнают, что придется с благоверным по всему Союзу кататься — так от ворот поворот.

— Скажи проще: значит, не любит, — убежденно сказал Ромка.

— Значит, так, — согласился Ванечкин.

Всем стало немножко жалко старшего лейтенанта.

— Не тушуйся, старлей, найдется еще единственная и неповторимая, — великодушно хлопнул его по плечу Боб. — Да что там! Вот вернемся в Москву, я тебе такую невесту сыщу!

— Дочку врача-косметолога, — ехидно подсказал Светик.

— А что, косметологи — не люди? — обиделся Боб.

— Спасибо, ребята, но я уж как-нибудь сам разберусь. Семейное счастье — штука тонкая. Не случайно англичане говорят: «Май хаус ис май кастл».

— Мой дом — моя крепость? — переспросил Ромка. — Но я понимаю эту пословицу в смысле — «мое не тронь».

— Конечно, тут и частнособственническое можно дать толкование. Но я, скорей, понимаю так, что, дескать, нечего лезть в чужую семью.

— А вы что, и английский проходили? — с явной издевкой спросил кто-то.

— Английский знаю в совершенстве, французский и немецкий — со словарем, — сухо, но не без вызова сказал Ванечкин. — А сейчас думаю на восточные языки приналечь. У нас в части, кстати, кружок создается.

Анохин даже присвистнул от удивления.

— Что, брат Светик, — шутливо обратился к нему Ванечкин, — не очень вписывается современный офицер в стереотип солдафона, а? Инертность мышления — страшная штука. Очень легко наделать непоправимых ошибок, если считать свое мнение раз и навсегда непогрешимым.

Со скамейки вдруг раздался заливистый храп.

— Э, да Рожнов уже спит. Пора и нам, ребятки, на покой. Утро вечера мудренее.

— Стюденты, значит? — сказал старший сержант, бесцеремонно оглядывая подошедших четырех ребят. Был он рыж, мордаст и, судя по всему, удивительно нахален.

— Мы не студенты, а молодые специалисты! — захлебнулся от негодования Рожнов. — К тому же тоже старшие сержанты. Пока!

— Вижу! — усмехнулся старший сержант. — Лычки, видать, только сегодня надели? Вон у этого, — он кивнул на Анохина, — криво пришиты. Так что все равно стюденты.

— Это еще почему? — не уступал Рожнов.

— Потому что у вас только... буги-вуги в обе ухи! — заржал старший сержант над собственной остротой.

— Вот тебе типичный образчик стереотипа мышления! — сказал Бессонов Родневичу.

— Чего, чего? — насторожился старший сержант.

— Да это мы так, про себя. Между прочим, товарищ старший сержант, мы сдали экзамены на звание младшего лейтенанта. Ждем приказа министра обороны. А пока до приказа генерал-майор своею властью присвоил нам звания старших сержантов. И стажироваться мы у вас будем на офицерских должностях — помкомвзводами. Так что вы уж не очень выпендривайтесь.

— Ишь ты! Недотроги какие! — посуровел рыжий старший сержант. — Между прочим, рота, в которую вас направили, физкультурная. У нас все разрядники. Даже я — штангист. А вы что-то не похожи на спортсменов. Особенно вот этот.

Он кивнул на Анохина.

— У всех вторые разряды, а у меня даже первый! — выпятил грудь Рожнов.

— Какой вид?

— Баскетбол.

Старший сержант уныло присвистнул.

— Это нам без надобности, не культивируется. А может, вы в футбол могете? Ведь один черт, спортигры. А то нам вот так, — рыжий провел рукой по шее, — у автобата выиграть надо. Третий раз им продуваем. У них, понимаешь, грузин один, водитель, завелся. Говорят, из дубля тбилисского «Динамо». Коротконогий, но водится! Никак его ухватить не можем. Так как?

— Был грех, занимались немножко, — Рожнов подмигнул удивленным ребятам. — А Светик наш — вратарь. Прямо-таки самородок. Второй Яшин. Мертвые вытаскивает. Так и быть, сыграем. Но при одном условии — двойные порции. По рукам?