Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

— Хорошо! — досадливо отмахиваясь от него, согласился Ванечкин. — Когда все отстреляются, дам вам еще одну возможность.

На этот раз Рожнов целился нестерпимо долго, наконец раздались звучные выстрелы, и... опять мимо!

— Товарищ старший лейтенант! — взволнованно закричал, подбегая к Ванечкину, Анохин. — Рожнов плачет!

— Как плачет? — изумился командир.

Все, нарушая порядок, бросились за ним.

Боб действительно плакал и не стеснялся своих крупных мужских слез, смешанных с машинным маслом и пороховой гарью.

— В чем дело, Рожнов? — растерялся Ванечкин.

— А-а-а! — ответил Боб.

— Прекратите немедленно! Покажите пулемет. Так и есть! Зачем прицел сдвинули?

— А-а-а! Расстояние до цели — сто метров, а на прицеле было — двести, — всхлипывая, ответил Боб.

— Не надо передвигать. Ведь пулемет пристрелян. Ну, ладно, вот вам еще десять патронов.

С мгновенно высохшими глазами Рожнов ухватился за пулемет и... выбил максимальное количество очков. На радостях, по баскетбольному обычаю, он кинулся обнимать старшего лейтенанта. Тот еле отбился от медвежьих объятий старшины.

Вечером в палатке долго хохотали, вспоминая стрельбы и бледное лицо старшего лейтенанта.

— Как это ты додумался с последним патроном? — спросил Ромка.

— Да я ничего и не додумывался, — возразил Родневич. — Я действительно забыл, что надо жать до отказа.

— Так или иначе, но мы отомщены! — заключил Ромка. — Не зря ты пострадал.

— Почему пострадал? — неприятно удивился Родневич.

— А ты забыл про наряд вне очереди?

— Подумаешь! Постою лишний раз перед палатками на часах, и все!

— Я думаю, что на этот раз тебе предстоит менее приятное занятие! — положил ему руку на плечо Ромка.

— Какое? — завертел головой Стас.

— Гальюн чистить! — хихикнул Рожнов.

— Туалет? Не пойду! — решительно воспротивился Родневич.

— Ну что ты так убиваешься? Кому-то ведь надо и туалеты чистить! — засмеялся Ромка. — Главное, помни, что ты страдаешь за общество, и тебе сразу любое задание даже приятным покажется.

— Чего же в туалете приятного? — фыркнул Стас.

— Нашли тему, — поморщился Анохин. — Давайте о чем-нибудь другом.

— Тебе легко на другую тему, — не сдавался Стас. — Лично твоей персоны ведь не касается!

— Давай про то, что Светика касается! — миролюбиво ответил Ромка. — Про йогов, например.

— Нет настроения, — мрачно заупрямился Светик.

— Лучше про женщин, — предложил Рожнов.

— А это с какой стати? — опять не согласился Анохин.

— Как канадские лесорубы: на работе они о женщинах говорят, а с женщинами — о работе.

— Тогда пусть Станислав Феликсович вещает, — предложил Бессонов. — Он у нас человек женатый, умудренный жизненным опытом.

— А что тут интересного? — скучно сказал Стас. — Живем у ее родителей, мечтаем об отдельной комнате.

— Теща заела? — понимающе кивнул Рожнов.

— Нет, не сказал бы. И с тещей, и с тестем отношения вроде нормальные. Даже когда мы с женой спорим, они вроде мою сторону принимают, а все равно — жизни нету. Никакой самостоятельности. Пусть будет плохое, но свое. Понимаете? И вообще мой совет — не спешите жениться. Я бы сейчас ни за какие коврижки.

— Правильно! — поддержал его Рожнов. — Надо сначала нагуляться как следует.

— Позволь. Ты же говорил, что у тебя — невеста. У нее еще мама...

— Врач-косметолог! — радостно подсказал Боб. — Сказочная женщина — по пятьдесят рублей в день зашибает!

— Тебе-то что? Ты же на дочке жениться собираешься?

— Как что? — возмутился Боб. — Она Кларе кооперативную квартиру пообещала. Деньги нам на ресторан дает. И вообще подарки делает! Вот часы — ее подарок на день рождения. Плохо разве?

— Ну, а Клару свою ты любишь? — спросил Ромка.

— Девушка она вроде неплохая, — раздумчиво протянул Боб.

— Значит, любишь?

— Чего привязался, — отмахнулся Рожнов. — Какое это имеет значение!

— Как какое? Или ты идешь на брак по расчету?

— Ну, в общем-то, конечно, где-то...

— Не лги! За часы, значит, продался да за кооперативную квартиру?

— Так и что! — рассердился Боб. — Материальная база в семейной жизни главное. Вон тебе и Стас скажет. Это ты такой карась-идеалист. Такая девушка тебя полюбила, дочка профессора, сейчас, глядишь, уже в аспирантуре бы ошивался.

— Боб Сеич, лучше прекрати! — голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал Ромка.

— А почему действительно у вас с Леночкой расклеилось? — невинно спросил Родневич. — Такая вроде бы видная пара получалась...