Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

— Врешь ты все, и бог тебя накажет, — убежденно сказал Роман, однако сел на кровати.

— Я, конечно, тоже, как мог, масла в огонь подливал, — продолжал невозмутимо Немов, роясь в своей тумбочке. — Говорю, сохнет, ничего не ест, не пьет. Кстати, ты мою кружку не видел?

— Нет. Ну, ну? — нетерпеливо торопил рассказчика Роман.

— И вообще, говорю, гениальный парень. Наверняка лауреатом станет каким-нибудь. Кто с ним, намекаю, судьбу свяжет, счастливым будет...

Брошенная метко подушка прорвала немовское зубоскальство. Швырнув подушку обратно Роману, Немов вдруг вскочил:

— И вообще, что ты здесь сидишь, пентюх?

— А что мне делать, прыгать?

— Вот возьми кружечку, налей в нее водички и дуй в палисадник, там девушка давно ждет, пить хочет.

— Какая девушка? Издеваешься? — Роман схватил пытавшегося увернуться Евгения за галстук.

— Какая, какая, — отвернув взгляд, проворчал Немов. — Лада, конечно.

Действительно, она скромненько сидела на скамейке, подложив под коленки руки. На появление Романа никак не среагировала, просто взяла кружку и начала пить.

— Лада, Лада, — задыхаясь от переполнявших его чувств, пролепетал Роман.

— Ну что? — оторвавшись от кружки, строго, чуть насмешливо спросила Лада, а в следующее мгновение сердито закричала:

— Тише, медведь! Ты мне всю воду на платье пролил. А оно новое, между прочим.

Долго, всю ночь просидели они на той лавочке и сказали друг другу все.

— Ты понимаешь, я ведь только потом, когда мы поссорились, вдруг понял, что я тебя люблю. Всерьез. Понимаешь? — чуть придыхая от волнения, говорил Роман. — Раньше казалось, что просто нравишься, как обычно нравится хорошенькая девушка. Поэтому и с Людмилой...

— Не надо про это, — требовательно сказала Лада, прикрывая его рот своей ладонью, и повторила: — Не надо! Это очень грязно, и я сейчас расплачусь. Когда ты уходил с ней по аллее, меня как будто из ружья ударило. Такая боль пронзительная! Ведь я-то люблю с первого момента, как тебя увидела.

— Ладушка, прости и поверь! Я ведь тебя так люблю, что, веришь, ночами не сплю. Будь моей женой. Клянусь, никогда ты не пожалеешь об этом...

На следующее утро Николай Иванович тщетно пытался выбить парня из мечтательного транса.

— Иди в комитет, кому говорю? — смешно топорщил брови редактор, пытаясь придать лицу строгое и значительное выражение. — Может, материал какой принесешь. Как дела, к примеру, на строительстве стадиона?

— Нулевой цикл, — зевая, ответил Роман, не отрывая взгляда от потолка. — Я уже информацию дал Василию Федоровичу. И вообще в комитете скукота — ходят все, как сонные мухи.

— Конечно, — съязвил Самсонов, — стоило Ладе в дипломный отпуск уйти, как вся жизнь замерла.

Он, как и все остальные работники редакции, был рад примирению. Но газету ведь делать все равно надо!

— Вот что, — решительно сказал Николай Иванович встрепенувшемуся при упоминании Лады Роману. — Даю конкретное задание. Пойдешь в литейку, найдешь формовщика Виктора Ивановича Головкина и сделаешь о нем очерк.

— Очерк? — опасливо переспросил Роман.

— Да, да, именно очерк! Человек он очень интересный и того заслуживает.

Роман попал в литейку после обеда. С грохотом в ворота катились электрокары с литьем. Пропустив их, корреспондент подошел к окошку табельщицы.

— Где мне Головкина найти? — прокричал он.

— Вон в том углу в конце цеха — участок ручной формовки, — показала табельщица. — Он там.

Роман прошел мимо участка выбивки. Сюда по конвейеру поступали формы из заливки. Дюжие мужчины парами снимали с помощью железных крюков форму и швыряли ее об чугунный пол. Форма, подобно раковине, раскрывалась, и из нее высыпались еще раскаленные детали.

«Дедовский метод, — вспомнил Роман слова Демьянова. — Неудивительно, что в литейке брак доходит до 40 процентов».

На участке ручной формовки было тихо. Лишь несколько человек возились у огромных куч черной формовочной земли, издающей специфический, по довольно приятный запах пригорелых сухарей.

— Будто в песочек играют, — фыркнул про себя Роман.

Однако кто из них Головкин? Роман решил спросить ближайшего рабочего, худенького, с мальчишеской фигуркой, одетого в ладный синий комбинезон. Он сидел на корточках и оглаживал странной лопаточкой, похожей на маленький мастерок, бок какого-то затейливого сооружения, слегка напоминающего модель рыцарского замка.

— Мне Головкин нужен! — громко сказал Роман, подойдя сзади.