Дмитрий Евдокимов - Добрые времена

— Ты лучше правду скажи, чем на других сваливать! — подмигнув окружающим, продолжал разыгрывать его Андрей. — Перебрал, небось, вчера, вот руки и дрожат...

Симаков аж запнулся от негодования. Все знали, что пьет он крайне редко и в меру. А тут бригадир вдруг такое сказал... Румяное толстощекое лицо Симакова стало багровым, нижняя губа обиженно оттопырилась. Он было собрался витиеватой руганью ответить обидчику, но неожиданно его мысли потекли в другом направлении.

— Как же, выпьешь тут! — Он даже сплюнул. — По двенадцать часов подряд вкалываем. Еле до койки доползаешь. Уж забыл, как жена выглядит...

Крутов нахмурился:

— Заплакал...

— Конечно! — с вызовом ответил Симаков. — У людей нормальных суббота как суббота. А мы все возле этих железяк...

— У тебя полмесяца суббота была, пока сборка простаивала, — невозмутимо сказал Крутов. — Пока среднесдельно за ничегонеделанье получал, так помалкивал. А теперь, видишь ли, устал.

В пролете цеха показался Терновский. В белоснежной сорочке с галстуком и с золотыми запонками, поверх небрежно накинут на плечи синий халат.

— Ну как дела, ребята? — деланно бодрым голосом спросил он.

— Никак в гости собрались? — вместо ответа спросил Симаков.

Терновский вскинул руку и посмотрел на часы.

— Да, жена вот в театр решила меня вытащить. Какая-то уж очень модная комедия. Вся Москва с ума сходит, — сказал Терновский и тут же понял, что допустил бестактность. Ведь ребята будут вкалывать допоздна, а еще и завтра надо...

Неуклюже попытался оправдаться.

— Да я вам сейчас плохой помощник. Только буду под ногами путаться. Вы ведь сами с усами...

Комплимент действия не возымел. Напротив, уже не только Симаков, но и остальные члены бригады смотрели холодно-враждебно.

Терновский решил разрядить обстановку.

— За бутылочкой еще никого не посылали? Вроде одиннадцать уже было. Сегодня можете себе позволить слегка. Не меньше, как по полсотни заработаете. А завтра еще больше. Я вам из своего фонда по десятке выделю дополнительно только за выход.

Тут-то и произошел взрыв. Симаков неторопливо полез в задний карман брюк, достал бумажник, вынул из него десятирублевую бумажку и хлопнул ее об станину, будто припечатал.

— Ты что? — оторопело спросил Терновский.

— Нам подачки не нужны! — с вызовом ответил Симаков. — Мы тебе сами заплатим по десятке, лишь бы как людям — в воскресенье отдыхать.

Начали доставать деньги и молча кидать их в кучу остальные члены бригады.

— Это что же, товарищи, получается — забастовка? — тихо спросил Терновский, угрожающе поблескивая очками. Заложив руки за спину и чуть покачиваясь на носках, он пристально вглядывался в лицо каждого.

— Крутов! — оклик прозвучал, как удар кнута. — А ты куда смотришь?

Андрей мгновенно завелся. Он вообще терпеть не мог повышенного тона. И Терновский это отлично знал. А раз знал, значит, нарочно. Андрей слегка откачнулся и, эффектно опершись на падежную глыбу огромного станка, сказал вызывающе:

— Я как все.

— Ты же бригадир! — рассвирепел начальник.

— Именно поэтому. Воля коллектива — для меня закон. Сегодня, так и быть, доработаем до конца, а завтра — ша! Пошли, ребята.

И он первый полез под станок. Остальные последовали его примеру. Терновский тупо посмотрел на спины сборщиков.

— Ну ладно, бросьте чудить! — сказал он примирительно. — Столкуемся. По двадцатке дополнительно выделю, если мало. Директор, думаю, ругаться не будет. Ведь план всего завода на волоске...

Никто ему не ответил. Терновский, решивший, что ребята, погорячившись, теперь раскаялись, еще немножко потоптался возле станка и удалился. Однако утром в воскресенье никто не пришел. Напрасно специально вызванная табельщица бегала по квартирам. Никого из сборщиков дома не было. Кто поехал к родственникам в деревню, кто в Москву на Птичий рынок за кормом для рыбок, кто просто пребывал в неизвестности.

— Сговорились, — понял Терновский, шипя на табельщицу от бессилия. Цех стоял, погруженный в тишину. Недоделанные станки уродами-инвалидами были раскиданы по всему пролету...

— Теперь снимут тебя с бригадирства, наверное, — предположил Роман, выслушав рассказ Андрея.

— А, ну и пускай! — беспечно махнул рукой тот. — Всех денег не заработаешь. И вообще, ты знаешь, раньше вроде денег меньше в семье было, а жили веселее. А сейчас Валентина моя жадная какая-то стала. То это ей купи, то другое. И все с присловьем — «чтоб не хуже, чем у людей». Ну какое тебе дело до других людей, говорю. И слышать ничего не хочет. Тряпок всяких, вещей полна квартира, и все мало. А тут еще сад...