Иван Арсентьев - Преодоление

— Я?.. М-м-м-м… Ну, мне хотелось бы поговорить о производственных делах.

— И только? — протянула Лана с деланным разочарованием. — А я-то подумала…

Контролеры хохотали совершенно откровенно.

— Ну, раз уж заморили нас производственные дела, пойдемте решать на солнышко?

Лана медленно плыла к выходу, а Конязев — метрах в трех следом, не в силах оторвать жадный взгляд от ее соблазнительно покачивающихся бедер.

В тени возле кафе-стекляшки, прозванного рабочими «аквариумом», Лана извлекла из кармана халата лоскут, и, подстелив на заеложенной спецовками рабочих скамейке, присела. Конязев затоптался нерешительно, жалко было портить светлые, почти новые брюки. Но Лана казалась столь потрясающей, а жена Гера столь опостылевшей, что Марек, махнув в отчаянье на штаны, брякнулся возле Ланы на скамью с такой силой, словно хотел раздавить заводскую мебель собственным задом или оставить на своих штанах несмываемый отпечаток всех технических масел, как память о встрече с бесподобной женщиной.

Вот кто расцветил бы, вот кто украсил бы ему жизнь! Вот кто одним своим присутствием приводил бы в повиновение окружающее начальство, кто будоражил бы, как прекрасное шампанское, выпитое, разумеется, после пол-литра «Столичной»…

И тут он усмехнулся одной щекой.

«Эх, Ветлицкий, осел Ветлицкий, хорошую ты сослужил мне службу, когда польстился в свое время на выдру — Герку, подобрал счастьице, ха-ха! До сих пор вкушал бы прелести семейной сипловской жизни, если б не понадобилась мне до зарезу диссертация. Или диссертация плюс Москва и Герка или ни диссертация, ни Москва, ни само собой Герка. Пришлось продаться в рабство, влачить недостойное существование, а рядом такая красотка, такая жемчужина!

Эх, будь что будет, а такой заняться стоит! Какое бы это было приобретение! Но клюнет ли она? Пойдет ли на контакт? Ох, проклятая Герка, не был бы я от нее зависим, а так что? Попробуй дать ей коленом под зад, дядюшка ее, Федор Зиновьевич, вышвырнет меня из НИИ, как щенка. Господи, боже ж ты мой, аллах милосердный, мудрый, когда его самого вышвырнешь ты из главка или заберешь его куда-нибудь поглубже!.. Ведь сам же он не загнется еще столетие, здоров как бык, туристические трассы прокладывает…»

— Я слушаю Вас, — сказала Лана, закинув ногу за ногу, показывая собеседнику вблизи свои округлые перламутровые коленки.

У бедного Конязева дух сперло, молвил с натугой:

— Я… То есть комиссия главка интересуется отношениями ОТК с производственниками.

— Это не по моей части. Советую вам обратиться к нашей начальнице Ключаревской Таисии, свет, Николаевне.

— Нет, я имею в виду ваши личные отношения с производственным участком.

— Как?! — воскликнула Лана с наигранным удивлением. — С целым участком? Странно. А не кажется ли вам, что вы…

— Извините, Светлана Александровна, спрашивая об участке, я имел в виду конкретных руководителей.

— Это кого же? Мастеров или начальника?

— В первую очередь — начальника. О нем здесь говорят всякое такое…

— Правда? Как интересно! А что именно?

— Негативное, главным образом.

— Ай-ай-ай! Так ему и надо! Все, что говорят, правильно, абсолютно отрицательный тип, — подтвердила Лана, соображая, зачем этот смазливый человечек выискивает врагов Ветлицкого? Отрекомендовался кандидатом наук, кучерявенький баранчик…

«Потешиться над ним, что ли? Ведь он, наверное, положительный семьянин, имеет жену-квашню и выводок при ней. А что? Закручу ему мозги, чтоб забыл и чад и своих домочадцев. Небольшое представление и глядишь — готов, свихнулся. А тут на него — бац! — аморалка и пошло, завертелись колеса… Парткомы, завкомы, месткомы… Эх и смеху будет! Я тебя проучу, мальчик! Ишь, чего вздумал! Еще молочные зубки не повыпадали, а туда же! На свет Егорыча замахнулся. Дудки, милок! Поползаешь пока под столом, а Станислав мне самой нужен, для собственного стойла…»

— Скажите, Светлана Александровна, а верно, что начальник участка вынуждал вас предъявлять заказчику бракованную продукцию? — спросил Конязев, подстегнутый ее первым критическим отзывом о Ветлицком.

— Еще какая правда! И не раз. Причем, не только начальник, но и все рабочие поголовно. Так и норовят всучить брак, да еще ругаются, доказывают, что продукция их наивысшего качества. Но ведь вы понимаете, мы, ОТК, — фильтр, через который не проходит ни одной бракованной детали.

— А как (вы пропустили вертолетные подшипники?

Лана развела руками, подняв глаза к голубому небу: