Даниэль Глаттауэр - Рычащие птицы. Комментарии к будням

С кем надо здороваться особенно приветливо. С полицейским перед тем, как подать ему водительские права. С анестезистом перед наркозом. С первой медсестрой после того, как пришел в себя. С детективом универмага еще до кассы. С рычащей собакой до ее прыжка. С шеф-редактором в коридоре. С лучшей подругой той женщины, которая на тебя никогда не смотрит.

С кем не надо здороваться. С жителем большого города в большом городе. С велосипедистом на велосипедной дорожке. С соседом по скамье в метро. С водителем, которого обогнал. С проституткой – разве что чисто по служебному делу. С австрийцами в секторе «Рапид». С пилотами во время полета. С продавцом ковров в Марракеше. С жителем Вены в отпуске.

Позвольте мне обрисовать еще один заключительный эпизод касательно права знаменитости быть узнанной в качестве знаменитости, в противном случае к ее знаменитости может прилипнуть социальная грусть.

Это было в венском кафе в начале девяностых, когда к нам шел наш друг, которого мы издали радостно подзывали к своему столу, маша руками. И тут в поле нашего зрения попал пожилой человек с пышной бородой, который с энтузиазмом отвечал на наши приветствия в твердой уверенности, что они относятся именно к нему. Он силился опознать в нас своих молодых друзей и с блеском в глазах торжественно двинулся в нашу сторону. Только тут мы почувствовали тяжесть удара судьбы, который нас постиг: то был Готфрид фон Ейнем [103] Австрийский композитор (1918–1996). .

Мало того, что великий композитор жил в ту же эпоху, в той же стране и в тот же час оказался в том же кафе, что и мы, он еще и был готов протянуть нам руку для приветствия. Однако наш друг обогнал его у самой цели. И фон Ейнем, гений, понял, что приветствовали не его, а какого-то маленького незнакомца, который, может, был даже не в состоянии правильно нарисовать скрипичный ключ. Мы поздоровались с нашим другом предельно раздосадованно.

Некоторое время назад Австрия чуть было не стала нацией хоккея с шайбой. Двух с половиной удавшихся игр хватило, чтобы раздуть народное воодушевление на уровне древнего инстинкта. Это шло еще из детства: СССР против ЧССР на льду – это была самая жаркая холодная война, которая когда-либо передавалась нам в черно-белом изображении.

Но зрелище хоккея с шайбой, вообще-то, имеет один грубый гандикап. Читательница Улла и ее сын Ойген (4) очень хорошо это сформулировали. О.: «Что это они делают?» У.: «Играют в хоккей». О.: «А зачем им ворота?» У.: «Они должны попасть в ворота». О.: «А зачем у них палки?» У.: «Это клюшки, которыми они должны забивать в ворота». О.: «А где же мяч?»

Да, где? Его нет. Есть только шайба. И ее не видно. То есть видно, но лишь тогда, когда она лежит на месте, что никак не является ее задачей. Иногда между игроками вспыхивает возня (шайба в игре). Часто вратарь скрючивается (шайба под ним). То и дело команда вскидывает руки вверх (шайба в воротах). Спасибо комментаторам: они непрерывно называют имена игроков, которые ведут шайбу. Так перед нашими глазами возникают причудливейшие комбинации.

Читательница Соня П. считает: неудивительно, что зрители хоккейных матчей почти не видят шайбу. (Большой недостаток этого самого по себе захватывающего вида спорта.) П. утверждает: «Ее же вообще нет!»

Признаться, ее теория очень смела, но небезынтересна: идея возникла в начале пятидесятых годов. Тогда Советы хотели показать США, кто могущественнее. Поскольку спорт двигал массы, выбор был сделан в пользу хоккея с шайбой. Талантливые русские конькобежцы могли за себя постоять. Лучшими оставались Советы, вторыми называли ЧССР, из блондинов образовали шведскую команду, грубиянами стали канадцы, слабаками – американцы и так далее. 26 февраля 1954 года (первый чемпионат мира с участием СССР) шайба навсегда исчезла из игры. Победитель турнира – СССР. Так и пошло с тех пор. Когда Советы политически ослабели, стали побеждать другие. Когда империя распалась, страны выставили собственные команды. Бизнес с притворным состязанием процветает и поныне. И конькобежцы, костюмированные под арбитров, у которых шайба появляется и потом снова исчезает (например, для начального удара), входят в число самых хорошо оплачиваемых фокусников мира.

Недавно был задан вопрос, почему, ступая на неподвижный эскалатор, люди так легко спотыкаются. Один из очень хороших ответов гласил, что спотыкаешься при этом о свою собственную привычку. Но это не вполне корректно: скорее спотыкаешься о свою иллюзию, принимая желаемое за действительное, поскольку обычно венские эскалаторы из-за постоянного технического обслуживания двигаются только в виде исключения.