Дженнифер Доннелли - Чайная роза

— Нет, спасибо, — сказала она кебмену, помахала рукой и свернула с Уэст-стрит на Гансвурт, как всегда отчаянно радуясь возможности побывать на рынке.

Фиона шла вдоль прилавков вместе с толпой людей, наслаждаясь возможностью слушать и наблюдать. Она смотрела на деревянные тележки — в Нью-Йорке их называли колясками, — доверху нагруженные самыми разными товарами, от зимних овощей и фруктов до подержанной одежды, горшков, кастрюль, дешевых сладостей, пятновыводителя и тоника. Разносчики кричали, нахваливая свой товар, и она слушала их как зачарованная.

Ее душа торговки ликовала. Фиона подходила к каждому прилавку, совала нос в каждую коляску, интересуясь ее содержимым. И тут она увидела его. Высокого, светловолосого, симпатичного, с неотразимой улыбкой. Юноша отвернулся, но она видела его профиль. На нем были поношенная куртка, темная кепка и красный шейный платок, из митенок торчали наружу пальцы. Фиона чуть не заплакала, увидев, что они посинели от холода. Пока она смотрела на парнишку, тот подмигнул покупательнице и шикарным жестом преподнес ей кулек из газеты, наполненный горячими каштанами.

Потом парень повернулся к ней, и Фиона поняла, что обозналась. Улыбка была другая. Так же, как скулы и форма носа. Глаза не голубые, а карие. И совсем мальчик, не больше семнадцати. Тому, о ком она думала, сейчас почти тридцать. И он руководит фирмой Питерсона в Ковент-Гардене, а не продает каштаны.

«Дура, тебе уже начало мерещиться», — обругала себя Фиона. Ничего удивительного. Так на нее подействовали темнота и то, что она весь день ничего не ела. Она отвернулась, сделав вид, что заинтересовалась подержанным экземпляром «Грозового перевала» [62] «Грозовой перевал» (1847) — классический роман английской писательницы Эмили Бронте (1818–1848). на ближайшей тележке, и попыталась посмеяться над собственной глупостью. Но смех не приходил.

В день бракосочетания с Ником Фиона с ужасающей ясностью поняла, что никогда не разлюбит Джо Бристоу. Однажды она уже пробовала заставить себя поверить в другое, но последствия были катастрофическими. Признать такое было трудно, однако она сумела сделать это и продолжать жить. Она пыталась не думать о Джо. А когда думала, то говорила себе, что простила его. И это была почти правда. Время и огромное расстояние, отделившие ее новую жизнь от старой, привели к тому, что ее гнев сменился пониманием. И скорбь тоже.

Джо был молод и совершил ужасную ошибку, которая причинила боль не только ей, но и ему самому. Она представляла себе, что сейчас он счастлив, но в тот вечер на Старой лестнице, когда Джо рассказал ей о сделанном, его горе было неподдельным. Он был умным и толковым парнишкой, которого отец держал в черном теле, и первый успех вскружил ему голову. Теперь Фиона понимала, что его обольстила не столько коварная Милли, сколько власть и деньги Томми Питерсона и собственное честолюбие.

Большим возможностям и богатству трудно сопротивляться. Почти невозможно. Фиона знала это по собственному опыту, потому что тоже позволила обольстить себя Уильяму Макклейну и обеспеченной жизни, которую он предлагал ей. В первые недели и месяцы после своего замужества она все отчетливее понимала, что обязана простить Джо. Если ты кому-то причинил зло и жалеешь об этом, а тебя не прощают, жить на свете очень трудно. А Уилл ее не простил.

Воспоминание об их последней встрече заставило Фиону сморщиться. Она состоялась в доме Уилла через день после ее бракосочетания. Спешно вернувшись из деловой поездки, он узнал, что любимая женщина, обещавшая выйти за него замуж, вышла за другого. Убитый этой изменой, Макклейн гневно сказал, что Фиона разрушила его жизнь и свою тоже. А потом сел и закрыл лицо руками. Плача от угрызений совести, Фиона опустилась рядом с ним на колени и попыталась объяснить, что у нее не было выбора. Сказала, что Нику грозили тюрьма и высылка, которых он не пережил бы. Потом Уилл поднял голову и сказал:

— Все ясно. Никлас Сомс значит для тебя намного больше, чем я.

Фиона встретила его взгляд и мягко ответила:

— Да. Да, больше. — Потом встала, потому что говорить дальше было не о чем, и ушла из дома Уилла. Это был последний раз, когда они виделись наедине.

Иногда они сталкивались друг с другом в театрах и ресторанах и обменивались короткими поклонами, в лучшем случае парой вежливых фраз, вот и все. Пять лет назад он женился снова — на женщине своего круга, вдове приблизительно его возраста. Судя по доходившим до Фионы слухам, в последние годы он почти все время проводил за городом, передав управление бизнесом сыновьям Джеймсу и Эдмунду. Колонки светских сплетен сообщали, что они с женой часто ездят в Вашингтон, чтобы повидаться со старшим сыном, Уиллом-младшим, который стал сначала конгрессменом, а потом сенатором; многие считали, что в один прекрасный день он будет президентом.