Дженнифер Доннелли - Чайная роза

Кроме того, она продолжала покупать акции «Чая Бертона». Лондонские докеры наконец выступили. После нескольких месяцев агитации за повышение жалованья и восьмичасовой рабочий день тред-юнион решил начать стачку. Поводом для нее стал отказ выплатить группе докеров обещанные премиальные. Постоянные рабочие, поденщики и грузчики объединились и решили перекрыть Темзу. Весь бизнес, зависевший от реки, оказался, под смертельной угрозой. Акции Бертона потеряли половину своей первоначальной стоимости, и Фиона пускала на их покупку каждый заработанный доллар. Кроме того, она анонимно перевела на счет профсоюза докеров пятьсот долларов. Узнав об этом, Майкл пришел в бешенство, но Фиона и глазом не моргнула. Так она мстила за отца, мать, Чарли и Эйлин. Она отослала бы бастующим и миллион, если бы имела его.

Ник тоже оказался стеснен в средствах. Он ждал поступления из Лондона первого из четырех ежегодных чеков инвестиционного фонда, но тот еще не прибыл. Ник говорил, что отец наверняка придерживает деньги, надеясь, что сын умер, и стремясь сэкономить на почтовых расходах. Ник уехал из Лондона с двумя тысячами фунтов, но большую часть этой суммы уже потратил на таможенные пошлины за доставку картин, переделку помещения, арендованного им у миссис Маккай, и покупку десятков полотен художников, с которыми познакомился уже в Нью-Йорке: Чайлда Хассама, Уильяма Мерритта-Чейза, Фрэнка Бенсона и других. У него осталось не больше трехсот долларов.

Фиона выяснила, что в смысле денег Ник был безнадежен. Стоял август. Они прожили в Нью-Йорке уже пять месяцев, а он так и не удосужился открыть банковский счет. Перевезя больного на квартиру дяди, она обнаружила, что Ник держит наличные в паре коричневых уличных ботинок: бумажки в правом, монеты в левом. Он говорил, что презирает банки и поклялся не переступать их порог. Фиона ответила, что уже открыла счет на его имя в Первом Купеческом. Что он будет делать, когда продаст картину? Получит у клиента чек, сунет его в ботинок и будет ждать, пока тот каким-то чудом превратится в банкноты?

Ник обращался с деньгами как мальчишка, верящий, что они падают с неба. Мысль о необходимости экономить была ему чужда. Через неделю после переезда к Майклу Сомс дал Айену довольно крупную сумму наличными и попросил купить ему кое-что. Айен, не разобравший его почерк, пошел в магазин и попросил помощи у Фионы. Прочитав список, девушка пошла к Нику и отчитала его. Он уже истратил кучу денег и теперь должен затянуть пояс, пока не придет перевод из Лондона. Ник надулся и сказал, что не может обойтись без этих вещей. Не может без книг в кожаных переплетах. Он ненавидит мерзкие бумажные обложки. Кроме того, ему нужна новая шелковая пижама. Флакон одеколона. Хорошая бумага. Ручка с серебряным пером от «Тиффани». Неужели он так много просит? Она ведь не станет пить плохой чай, верно?

— Дьявольщина, коробка чая стоит куда меньше, чем собрание сочинений Марка Твена в красном сафьяновом переплете, Никлас! — парировала Фиона.

Он не понимал, как можно прожить день без белуги или французского шампанского. Приступ болезни заставил его строго соблюдать все указания доктора Экхардта. Все, кроме запрета на шампанское. Слабый и больной, Ник все же умудрился сесть на кровати и дерзко заявить, что он человек, а не варвар, и если его обрекают на такую жизнь, то он предпочитает умереть.

Наконец Экхардт сдался, рассудив, что нравственные мучения, которые он причиняет своему пациенту, нанесут ему больший вред, чем несколько бокалов искрящегося напитка.

Готовясь к пешему возвращению в Челси, Фиона попыталась проанализировать ситуацию. Им с Ником придется продолжить поиски подходящего помещения; ничего другого не остается. Но при воспоминании об изящных чугунных решетках балконов, высоких окнах, пропускающих столько света, красивых золоченых зеркалах и розах… о, розах! — у нее заныло сердце. Перед ее глазами продолжала стоять картина: женщины в белых платьях и шляпках с широкими полями сидят на заднем дворе и пьют чай. Чайную в этом доме ждал успех; идея была беспроигрышная.

«Но ты уже проиграла», — сказала себе Фиона. Она вздохнула и решила, что пора уходить, пока дворецкий не вызвал полицию. В том, что он сделает это с радостью, сомневаться не приходилось. Когда она начала спускаться по ступенькам, дверь открылась снова. Девушка обернулась и сказала:

— Я ухожу, так что можете не беспокоиться.

— Мисс Николсон примет вас, — сказал дворецкий.