Лутц Зайлер - Крузо

Помимо трех красок на бумаге были и линии, очень тонкие, местами в точности совпадавшие с водяными каемками, и вскоре Эд разглядел границы суши: очертания Рюгена, Узедома, потом Дарс и совсем тоненько, едва заметно, хрупкий контур их собственного острова, морского конька с изменчивой мордой. Повернув раздутую голову на восток, животина держалась вертикально – наполовину на черном, наполовину на красном. Теперь было легко распознать наверху, на желтом, очертания двух королевств – Дании и Швеции. Красный фон меж южными и северными берегами покрывала тонкая сеть едва заметных геометрических соединений, беспорядочно перекрещивающиеся пунктирные и сплошные линии. В целом похоже на раппорт узора для вязания или на выкройки, какие Эд в детстве видел на столе у своей тетушки. Поначалу ему казалось совершенно непостижимой загадкой, как тетушка могла иметь касательство к такого рода чертежам, многократно зашифрованным, похожим на секретные планы…

Крузо кашлянул. Эд невольно перевел дух, чтобы оторвать взгляд от карты. У правого плеча он чувствовал бутылку, прохладную, хотел схватить ее, машинально, как принято среди собутыльников, но Крузо, не выпуская бутылку из рук, посмотрел ему в глаза.

– А теперь слушай меня внимательно, Эд.

С серьезным видом, с каким читал все свои наставления, он сунул Эду бутылку и указал на койку у стены. «Отрава» истребила привкус пыли во рту, и почему-то Эд мог теперь, с койки, куда лучше разглядеть линии на флаге.

Крузо глянул на карту, потом на Эда. Потом опять подошел к нему и забрал бутылку.

– На этом острове, – Крузо показал на Хиддензее, несколько раз кивнул и одновременно покачал головой, проделав этакое круговое движение, – я имею в виду, в этой стране, – он провел по черному участку рисунка донышком бутылки, из которой при этом послышалось громкое, веселое бульканье, – нет ни одной реальной карты. В этой стране, дорогой мой, сдвигают не только реки, дороги и горы, да так, что никто уже и не знает, где в точности находится его дом, нет, здесь двигают и побережья, взад-вперед, они блуждают, как волны… Не перебивай! – вскричал Крузо, подняв бутылку. – Они все здесь бывали, геодезисты, землемеры, даже картографы… посланные хранителями секретной базы данных, они оказывались здесь, среди потерпевших крушение и изгоев… Я слышал их рассказы, Эд, рассказы, от которых волосы встают дыбом. – Он глотнул из бутылки, тыльной стороной руки утер рот. – Расстояния всегда искажены, величина моря ложная, ложный простор, ложный горизонт. От берега до берега, – Крузо ткнул горлышком бутылки сперва в черную, а затем в желтую полосу, перемахнув через красный морской простор, – не может быть так далеко ! Если б они, эти карты, соответствовали реальности, Эд, ты бы в жизни не увидел из своей мансардной комнаты Мён, непоколебимые известняковые скалы на его берегу, невинно-белое мерцание, когда утром сидишь на кровати и спрашиваешь себя, зачем ты здесь, что с тобой, собственно, происходит, почему ты очутился именно здесь…

– Никаких почему, – запротестовал Эд, но Крузо протянул ему бутылку, лицо его выражало чистейшую доброту.

– Эта карта, мой дорогой, правдива, именно так, и никуда от этого не денешься.

Эд хлебнул «отравы» и отдал ему бутылку.

– Мён, Мёнские скалы, Гесер… – Крузо принялся перечислять места, обозначенные крошечными крестиками или цифрами.

– Но что это за линии? – Эд попытался пересилить обиду. На кельнерском пляже он успел выслушать множество весьма странных историй. Один человек из окружного города Плауэна положил у своей двери настоящий флаг с гербом из молота, циркуля и лаврового венка, за что его арестовали, увезли с острова и посадили, на долгие годы, как говорят… Но что значит придверный коврик по сравнению с картой правды? – Что означают эти линии, Лёш? Эта выкройка на красном фоне между берегами? – повторил Эд.

– Это пути умерших. – Ответ Крузо, словно из дальней дали. Он погрузился в свой рисунок. – Их пути по морю.

Крузо прижал ладонь к бумаге, в этом месте она уже затерлась и порвалась, и он словно прикрыл рану.

– Вначале они еще плывут. Или кое-как гребут. Или сидят в крохотных подводных аппаратах, или цепляются за моторы, которые тянут их через прибой. Но они терпят неудачу. Где-то в открытом море в карбюратор попадает вода, или они замерзают, или не хватает сил… Одних прибивает к берегу на той стороне. Других вылавливают из воды вместе с рыбой. Рыбаки радируют о мертвецах на материк и судачат о них в пивнушках… вот, мол, опять один попытался, ваше здоровье, ребята, и так далее…