Владимир Данилушкин - Магадан — с купюрами и без

Хотелось бы поделиться с окружающими нахлынувшими впечатлениями раннего детства. Вот бабушка напекла пряничных жаворонков — так было принято на Рождество. Я никак не решаюсь откусить птичке голову. А еще был день весной, когда отпускали на волю живых птиц — синиц, воробьев, чечеток, щеглов, тех же жаворонков. Со слабым скрипом открывалась клетка — лети, птаха! Пушкин посвятил этому обычаю стихотворные строки. Не меньшее волнение, чем от стихов, от самого действия.

Душа взмывает с птицей, ликует, славит свободу и волю. Оказывается, очень нравилось женщинам-арестанткам давать птицам свободу. Но не думаю, что этот обычай получил распространение в лагерях Колымы. Ведь чтобы кого-то отпустить, надо вначале поймать. А это, согласитесь, романтика: команды ловить и сажать птиц не поступало. А у нас и картофель сажают исключительно по решению суда. А так бы сороку, которая мотает срок сорок лет — да на волю!

Пусть летают как хотят! В любом направлении, хоть на другой континент. Пусть отдыхают на ветке. А если в кустах вдруг отыщется рояль, сыграют подходящее к случаю произведение — «Вальс соловья» или «Чижик-пыжик».

Не уверен, пекла ли мне бабушка «птичье» печенье, очень мало видел ее живой и тем более здоровой. Зато помню, как переезжали с ней и мамой из одного села в другое на санях зимой. В ту пору строилась линия электропередачи, сибирские деревни подключали к электричеству. Но до этого не скоро дошло, а сами столбы были поводом для радости. Взобраться бы на такой с помощью железных когтей! Надо ли говорить, что мы мечтали стать монтерами. И провода, и изоляторы, которые я ошибочно называл птичками, остались в памяти как на гравюре японского художника Хокусая. Бабушка, смотри, сколько птичек! Та соглашалась с улыбкой, а деда, который бы хорошо соображал в технике, у меня не было. И не скоро еще настала пора учиться строить скворечники!

Именно в то время я учился рисовать. Первый рисунок, как себя помню, был выполнен сам собой двумя карандашами — лист папоротника, и тут же я стал изображать птиц — чисто рефлекторные, в два маха, загогулины. Это не мешало птицам лететь на просторе синей, из-под сахара, упаковочной бумаги с надлежащей скоростью, пусть и не идеальным строем.

Не помню, когда я обратил внимание, сколько вокруг людей с «птичьими» фамилиями! Все они — милые и достойные граждане. Валерий Воробей — создатель молодежного литературного издания. Знал я и другого Воробья, Игоря — археолога: двадцать дней подряд возил его и маленькую экспедицию, одним из рабочих которой был мой сын, в малый наш аэропорт к вертолету. Погода не благоприятствовала полетам, фальстарт повторялся почти месяц. Вот и сдружились. Андрей Сорокач — гитарист, исполнитель и автор песен из Су-сумана.

Дмитрий Воронин — автор книг в жанре фэнтези, Юлия Цаплина — член молодежного литобьединения, тоже фантаст, к апрелю она преображается, берется за спицы и вяжет шерстяные жилеты — себе, мужу и дочке, оттуда же знаю музыковеда Лебедева. Галина Орлова — телевизионный режиссер, Альфред Соколиков — автор и исполнитель песен под гитару. Александр Соколянский написал повесть об отце, известном медике, его коллега Елена Гоголева — книгу стихов. Соколова — предприниматель, мама победительницы одного из магаданских конкурсов красоты. Галина Шпак (скворец) — поэтесса в Сибири. Ее имя можно трактовать как Галка — есть и такая птица. Жуланов Борис — поэт, прозаик.

Евгений Сычёв, специалист по белым гусям, его именем названа улица в чукотском поселке, он об этом написал рассказ. Ну и Голубева — молодая сочинительница. Была еще Лера Перепелкина — обозреватель прессы. И это не фамилия, доставшаяся от родителей, а псевдоним, стало быть, по нраву птичье прозвище. Потом перепелиная ферма появилась, яйцами торгуют — лечебные, говорят, особенно в сочетании с козьим молоком. Но Лера там не работает. Пока до этого не дошло.

Семейство Чайко — друзья писателя Олега Куваева, немало сделали для сохранения его памяти.

Есть и Скворцов — преподаватель, наши с ним сыновья когда-то дружили по месту жительства. Кукушкин — бывший прокурор, Владимир Сорокин — секретарь обкома партии, потом он стал служить в дипломатическом корпусе. Соловьевых знал нескольких. Одна из них — телевизионный режиссер, стала большой специалисткой в огородном деле.

Рискну предположить, что эти люди — мало чем отличаются от остальных, но, возможно, больше других в детстве летали во сне, и у них теплели глаза (бывает и такое) при виде своей, «тотемной» птицы, крылатой родни.