Джоджо Мойес - Где живет счастье

– А можно добавить кое-что от себя?

Сюзанна вдруг задохнулась от одного факта его близости. Когда она видела его в последний раз, он чуть ли не на физическом уровне излучал обиду и разочарование; казалось, сам воздух вокруг был заряжен злостью. Сейчас его движения были мягкими и раскованными, а глаза, пылавшие тогда благородным гневом, смотрели спокойно и ласково.

Он пристально глядел на Сюзанну, ожидая ее ответа.

Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Она молча кивнула.

Он прошел мимо них в магазин, снял с полки серебряный чайник для мате и поставил в витрину.

– Полагаю, нам следует вспоминать о ней с улыбкой, – проронил он. – Она стала моим первым другом в этой стране. Она умела радоваться. И по-моему, она хотела бы, чтобы воспоминания о ней были исключительно радостными.

Сюзанна не могла отвести от него глаз. Она была не в силах поверить, что он здесь, рядом.

– Послушайте, что говорит этот человек! – с жаром произнес преподобный Ленни.

Все разом замолчали, возникла неловкая пауза. Лилиана, на своих высоких каблуках, переминалась с ноги на ногу, а миссис Крик невнятно бурчала себе под нос. Сюзанна услышала, как преподобный Ленни о чем-то спросил Алехандро и, получив ответ, как ни странно, посмотрел прямо на Сюзанну, отчего та смущенно покраснела.

– Нам пора идти, – раздался голос Кэт Картер.

Сюзанна, словно очнувшись от дурмана, поняла, что еще не услышала мнения самого важного для нее человека. Она повернулась, нашла глазами детскую белокурую головку и присела на корточки.

– Все в порядке? – тихо спросила она, однако девочка упорно молчала. – Экспозиция останется в витрине недели на две, не меньше. Но я могу все изменить, если тебе кажется, будто чего-то не хватает. Или если тебе что-то не нравится. Я вполне успею это сделать до отъезда.

Эмма уставилась в витрину, затем перевела взгляд на Сюзанну. Глаза Эммы были абсолютно сухими.

– А можно мне кое-что написать и положить туда? – Ее детский голосок звучал пугающе бесстрастно. У Сюзанны защемило сердце. Она едва заметно кивнула. Эмма посмотрела на бабушку, затем на Сюзанну и добавила: – Я хочу сделать это прямо сейчас.

– Ладно, пойдем поищем фломастер и бумагу.

Сюзанна протянула Эмме руку, и девчушка доверчиво вложила туда крошечную ладошку. Провожаемые взглядами стоявшей в переулке маленькой компании, они вошли в магазин.

– Это твоя работа, да?

В магазине было пусто. Сюзанна только что закончила прикреплять к подставке послание Эммы, последние строки которого звучали настолько пронзительно, что слезы наворачивались на глаза. Но Сюзанна решила ничего не исправлять. Ведь самое главное – это искренность и правдивость. Особенно если речь идет о смерти. Сюзанна выпрямилась и отошла от витрины.

– Да, – ответил он.

Вот так. Немногословно, но многозначительно.

– Павлинье перо приносит несчастье. Не мешало бы тебе знать.

– Перо – это просто перо, и ничего больше. – Он бросил взгляд на радужное перо, торчащее из-под клапана ее сумки. – А кроме того, оно красивое. – Его слова будто продолжали висеть между ними, пока он неторопливо обходил магазин.

– Ну а как насчет остального? Бабочка? Растение? – Она не могла отвести от него глаз, ее лицо светилось от счастья.

– Бабочка павлиний глаз. И растение тоже.

– Ничего не понимаю, – пожала плечами Сюзанна. – Я имею в виду бабочку. Мы нашли только латинское название.

– Тогда тебе крупно повезло, что я не выловил для тебя окуня-павлина.

Они замолчали, и Сюзанна невольно задала себе вопрос: как могло такое случиться, что после долгих лет пребывания в оцепенении у нее вдруг возникли столь резкие перепады эмоций – от крайнего отчаяния к безудержной эйфории и чему-то такому, возможно не столь ярко окрашенному, но тревожащему?

Тем временем у витрины остановилась компания девушек. Они читали послание Эммы, обмениваясь жалостливыми возгласами.

– Очень красиво, ты молодец. – Он кивнул на инсталляцию.

– Она сделала бы это гораздо лучше. – Сюзанне так много надо было ему сказать, но все слова вдруг показались неуместными и выспренными. Теперь, когда Алехандро снова был рядом, она внезапно попала в затруднительное положение, словно лихорадка предыдущих дней высосала из нее остатки сил. – Я думала, ты уже давным-давно в Аргентине. Ты не пришел давать показания.

– Я действительно собирался уехать. Но… решил подождать. – Он небрежно прислонился к двери, чтобы никто не вошел.