Джоджо Мойес - Где живет счастье

У Джесси Картер была улыбка, такая же солнечная, как погожий августовский день, и вульгарный смех, совсем как у Сида Джеймса. Она любила мороженое «Марс», ярко-розовый цвет, этот магазин и свою семью, хотя, возможно, несколько в другом порядке. Она любила свою дочь Эмму больше всего на свете, а для человека, столь переполненного любовью, это что-нибудь да значит.

У нее не хватило времени выполнить все, что она собиралась, но она изменила мой магазин, а затем изменила меня. И я уверена, в нашем городе она так или иначе изменила каждого человека, с которым ее сталкивала жизнь.

Витрина, яркая и нарядная, сияла огнями, резко контрастируя с голым кирпичом и деревом вокруг. А ближе к стеклу стояли две кофейные чашки. Одна из них – символически пустая.

Никто не проронил ни слова. Через несколько тягостных минут Сюзанна не на шутку забеспокоилась и посмотрела на преподобного Ленни:

– Такие экспозиции были идеей Джесси. Вот я и подумала, что ей бы понравилось.

Сюзанна с трудом заставила себя нарушить тишину. Но собравшиеся упорно молчали. Сюзанне стало дурно, словно она превратилась в себя прежнюю, когда все ее попытки проявить индивидуальность были обречены на провал. И вот она опять напортачила. Почувствовав внезапный приступ паники, Сюзанна усилием воли постаралась его подавить.

– Я отнюдь не собиралась раскрыть ее характер, рассказать о ней все. Мне хотелось устроить нечто вроде чествования. Нечто более веселое, чем… – Сюзанна осеклась, в очередной раз почувствовав свою несостоятельность.

А затем, ощутив чью-то руку у себя на плече, она опустила глаза и увидела изящные наманикюренные пальцы Лилианы. Тщательно накрашенное лицо Лилианы неожиданно смягчилось под влиянием то ли экспозиции в витрине, то ли чего-то еще.

– Сюзанна, это замечательно, – улыбнулась она. – Ты отлично поработала.

Сюзанна растерянно заморгала.

– Да, получилось ничуть не хуже, чем у нее. – Миссис Крик даже наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. – Правда, вам следовало положить туда пакет леденцов в форме сердечек. Она их вечно сосала.

– Джесси была бы довольна, – заметил преподобный Ленни; он обнял Кэт Картер и что-то шепнул ей.

– Очень мило, – едва слышно произнесла Кэт Картер. – Очень мило.

– Я сделала несколько фото для коробки памяти Эммы, – сообщила Сюзанна. – Пока… отсюда не убрали вещи. Когда магазин закроется. Но до тех пор все останется как было.

– Вам надо было пригласить кого-нибудь из газеты, – заметила миссис Крик. – Чтобы они поместили фотографию на первой полосе.

– Нет! – решительно замотала головой Кэт. – Никаких фото в газете!

– Какой хороший снимок! – воскликнул преподобный Ленни. – Мне всегда нравились эти солнцезащитные очки. Они кажутся почти съедобными.

Сюзанна поняла, что Артуро, стоявший поодаль, беззвучно плачет. Он повернулся спиной к остальным в напрасной попытке скрыть свое горе. К нему подошла Лилиана и нежно обняла, прошептав на ухо слова утешения.

– Эй, большой человек! – окликнул его преподобный Ленни. – Ну давай же…

– Дело не только в Джесси. – Лилиана снисходительно улыбнулась Сюзанне. – Тут все вместе. Артуро реально будет не хватать вашего магазина.

– Нам всем будет не хватать этого магазина, – вздохнул преподобный Ленни. – Он придавал… некую уверенность.

– Мне просто нравилось это странное чувство, которое возникало, когда я входил сюда. – Артуро печально высморкался. – И название мне нравилось. «Эмпориум». – Он произнес слово медленно, словно смакуя каждый слог.

– Вы можете назвать так свой магазин деликатесов, – сказала миссис Крик, явно обидившись, что ее не поняли.

– У нас было множество причин любить ваш магазин, – осторожно произнесла Лилиана.

– Если честно, то настоящей хозяйкой здесь была не я, а скорее Джесси, – призналась Сюзанна.

– Может, это немного сентиментально, – вмешался в разговор преподобный Ленни, – но мне хочется верить, что на Небесах есть такой же магазин и Джесси теперь там.

– И впрямь сентиментально, – сказала Кэт.

– Обслуживает посетителей и болтает, – грустно улыбнулась Сюзанна.

– О да, – кивнул преподобный Ленни. – Определенно болтает.

Картер шутливо пихнула святого отца локтем в бок и улыбнулась со сдержанной гордостью:

– Она начала говорить уже в девять месяцев. В одно прекрасное утро открыла рот и больше не закрывала.

Сюзанна собралась было что-то сказать, но неожиданно услышала за спиной знакомый голос: