Джоджо Мойес - Где живет счастье

Так вот, там был жених, бесспорно считавшийся завидной партией. Его хорошие манеры, приятная наружность и семейное состояние разбили сердца потенциальных тещ из нескольких графств. Даже когда он стоял, строгий и чопорный в своем свадебном костюме, а важность сегодняшнего события слегка давила на его широкие плечи, его безграничное счастье безудержно прорывалось наружу: он постоянно оборачивался на невесту и глаза его сразу теплели. И несмотря на то что рядом с ним были члены семьи, близкие друзья и сотня других людей, жаждавших передать свои наилучшие пожелания и поздравления, ему явно хотелось поскорее остаться наедине с невестой.

А еще там была невеста. Ее глаза с поволокой и скроенное по косой платье, буквально струившееся по фигуре, которая иначе казалась бы слишком тонкой, заставили даже самых ярых злопыхателей признать, что каким бы ни было ее поведение (а в данном случае диапазон мнений оказался достаточно широк), но эта девушка – редкостная красавица. Ее волосы, обычно в беспорядке разбросанные по плечам, сейчас были укрощены, покрыты лаком, изящно уложены на макушке и украшены тиарой с настоящими бриллиантами. И если у других девушек белый шелк наверняка придавал бы коже чуть-чуть сероватый цвет, то у нее она казалась гладкой и белоснежной, как мрамор. Ее аквамариновые глаза были умело подведены и подкрашены серебряными тенями, придававшими ее взору некий загадочный блеск. Она сдержанно улыбалась уголками губ, не разжимая рта, но, поворачиваясь к мужу, одаривала его широкой белозубой улыбкой. Иногда они незаметно обменивались сдержанными ухмылками, и в этом интимном жесте сквозила такая неприкрытая страсть, что гости начинали нервно смеяться и смущенно отводить глаза.

И если в ответ на замечание гостей, какой сегодня удивительный день и по какому замечательному поводу они здесь собрались, на лице матери невесты читалось нечто большее, чем просто облегчение, все считали своим долгом деликатно промолчать. В такой день было не слишком уместно вспоминать, как еще несколько месяцев назад общество вынесло единодушный вердикт, что ее дочери не суждено найти себе приличную партию. А если некоторые дамы искренне недоумевали, почему столь грандиозную свадьбу устроили в такой спешке – через четыре месяца после первого знакомства, – причем невеста была явно не в том положении, когда промедление смерти подобно, то присутствующие на свадьбе мужчины вполне справедливо замечали, с определенной долей игривости, что раз уж единственный законный способ получить свою долю удовольствий – это вступить в брак, ведь невеста и впрямь лакомый кусочек, тогда зачем ждать?

Жюстина Форстер храбро улыбалась, сидя во главе стола. Она старательно игнорировала то, что ее вечно недовольный супруг по-прежнему дулся, поскольку из-за свадьбы пропустил ежегодную встречу ветеранов в Ипре (как будто это ее вина!), о чем он уже три раза успел упомянуть (один раз во время своей речи!), а также то, что дочь, сидевшая через два человека от нее, похоже, давала своему молодому мужу устный отчет о разговоре «между нами, девочками», который мать имела неосторожность завести накануне вечером.

– Дорогой, она считает, что противозачаточные таблетки – это аморально, – давясь от смеха, шептала Афина. – Говорит, что если мы пойдем за рецептом к старому доктору Харкорту, то и оглянуться не успеем, как об этом тут же донесут новому папе, и мы будем вечно гореть в геенне огненной.

Дуглас, не привыкший к столь откровенному обсуждению интимной жизни, старался сохранять хладнокровие, одновременно пытаясь отогнать от себя привычную волну вожделения к сидевшей рядом женщине.

– Я сказала ей, что папа, наверное, слишком занятой человек, чтобы переживать из-за какой-нибудь малышки вроде меня, случайно проглотившей противозачаточную конфетку, но в ответ получила решительное «нет». Подобно Господу Богу, Павел Шестой, или Восьмой, или какой там еще, знает абсолютно все: посещают ли нас нечистые мысли, вступаем ли мы в половые отношения исключительно ради удовольствия, не слишком ли мало денег кладем в тарелку для сбора пожертвований. – Она наклонилась поближе к мужу и добавила трагическим шепотом, явно предназначенным для ушей матери: – Дуглас, милый, возможно, он даже знает, где сейчас лежит твоя рука.

Левая рука Дугласа непроизвольно дернулась, он попытался, правда без особого успеха, заставить жену замолчать, а затем, выставив напоказ обе руки, поинтересовался у новоиспеченной тещи, не желает ли она воды.