Сара Уинман - Дивная книга истин

И с первым же распробованным кусочком Дрейк убедился в ее правоте.

Вот что интересно, сказала Дивния, слизывая с пальцев рыбий жир. В тот день, когда рыбаков призвали помочь с эвакуацией наших солдат из Франции, двигатель «Избавления» вдруг завелся сам по себе.

Неужели? – сказал Дрейк, улыбаясь.

Хочешь – верь, хочешь – нет, но так оно и было. Старому Канди даже не пришлось принимать решение. Оно уже было принято: баркас вознамерился плыть во Францию – с капитаном или без него.

Какой отважный баркас.

Да, он в самом деле был отважным, Дрейк. Но дело не только в этом… Как насчет вареной моркови?

С удовольствием, сказал Дрейк, подставляя свою тарелку.

А в чем еще было дело? – спросил он невнятно, поскольку в этот момент доставал застрявшую в зубах кость.

Там, на французском берегу, остался внук Старого Канди. Баркас любил этого парня, потому что помнил его руку на своем штурвале. Штурвалы никогда не забывают своих рулевых. Учти это на будущее, Дрейк.

Учту, сказал он.

Я провожала «Избавление» и махала ему с берега. Вот это было зрелище! Представь себе, Дрейк. Баркас вовсю режет носом волны. Рядом падают немецкие бомбы, но он шпарит вперед полным ходом, пока на горизонте не появляется французский берег. А на берегу та еще картина! Толпы мечутся на пляжах, горят машины и бочки с топливом, а по волнорезам цепочками бредут солдаты с надеждой добраться до дома. При своей малой осадке, баркас подошел прямо к пляжу так близко, как только смог. Самолеты проносились низко, сыпали пулями и бомбами, многие суда тонули, и рыбаки гибли вдали от родных мест. Солдаты вброд добирались до баркаса, иные были убиты лишь в нескольких футах от спасения. И баркас вздрагивал всем корпусом, когда рядом с ним прерывалась очередная молодая жизнь, но он не повернул и не дал задний ход, пока на борту не оказалось десять человек – его предельная загрузка.

Они уже начали отходить от берега, продолжила Дивния, но в самый последний момент к ним устремился еще один солдат. Он кинулся в пену прибоя и поплыл к «Избавлению». Давай! Поднажми! – кричали ему, а самолеты поливали пулями все вокруг. Солдаты навалились на один борт, протягивая ему руки, и судно опасно накренилось. Давай! Еще чуть-чуть! – кричали они. И вот их руки соединились. Они втянули его на борт, он упал лицом вниз на доски и замер неподвижно. Так он пролежал несколько минут. А может, и дольше. И только после того, как они отошли под прикрытие военных кораблей, старик оставил штурвал, наклонился и положил руку на, казалось бы, знакомое плечо. Молодой солдат вздрогнул и поднял голову.

И это был он, так ведь? Это был его внук? – быстро спросил Дрейк.

Дивния отставила в сторону свою тарелку и глотнула эля.

Нет, это был не он, сказала она.

Черт побери!

Ты много чертыхаешься.

Извини.

А ведь это должен был быть он, согласись! Это должен был быть он.

Но он был среди вернувшихся? – спросил Дрейк.

Нет. Старый Канди умер вскоре после того. Может, от переутомления, а может, от горя. Его родня попыталась продать баркас, но тот просто отказался заводиться. Застыл на месте, как собака, тоскующая по хозяину. Он все понимал, можешь мне поверить. И он буквально сразу же начал разваливаться. Я видела, как он умирает на отмели. Всему на свете приходит свой срок. Эту истину я хорошо усвоила, Дрейк. Всему приходит свой срок.

Костер угасал, быстро холодало, и старая Дивния раньше обычного ушла к себе в фургон. Дрейк в одиночестве допил остатки эля. Он глядел на церковь и думал, что Бог, возможно, стал одной из жертв этой войны. Какие-то мошки роем вились вокруг слабого пламени и облепляли оставшиеся после ужина объедки. Он вылил кувшин речной воды на костер, и тот зашипел, исходя паром. Внезапно грянувшая музыка – кларнет и саксофон в первых тактах песни – пришлась как нельзя кстати.

Прихватив керосиновую лампу, он зашагал вдоль берега устья, пока не поравнялся с разбитым корпусом баркаса на песчаной косе. И в свете лампы, под пение Билли Холидей о глупых вещах отдал честь славному «Избавлению», при этом не чувствуя себя глупцом – возможно, потому что был навеселе. И если бы вам случилось в ту ясную ночь проходить неподалеку, вы бы увидели молодого человека, торжественно отдающего честь корабельным останкам на отмели под звуки старой песни, которая, разносясь по всему побережью, по долинам рек и ручьев, долетала до слуха спящих, чтобы напомнить им о любви, ибо она есть суть всего сущего в этом мире.