Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП)

— Что ты несёшь?

— Это правда! Когда мы счёт был 12:12, он приписал тебе очко, которого не было, даже если за уши притянуть!

— Вообще-то, я была на линии.

— Да-да, на линии другого поля!

Входят девочки из другого класса. Кто они? Три имени медленно возникают в моём сознании. Маттеи, Сольдани и Тоньетти. Да. Те, что составляют группу соперниц. Они представляют собой компактное трио, но больше, чем подруги, я бы назвал их подельниками. Их всегда замечают в коридоре издалека, потому что они плюются словами, как кислотой, и так со всеми. Олли называет их «три Джины»: Сельваджина, Аспараджина и Саджина.

— О, Кавалли. Вот это у тебя задница, а?

— Офигенная, и правда что, — Олли бросает полотенце в голову Тоньетти, как ковбойское лассо. — И очень лёгкая! Завидуешь, да? Конечно, с твоей-то еле встанешь!

— Олли, хватит, оставь её.

— Почему, Дилетта? Прости, но это ведь правда. У Тоньетти не жопа, а дирижабль.

— Кавалли, дай этому бедному мужчине, нашему учителю, свободно дышать. Не позволяй ему стоять позади тебя.

— Как мило… Сольдани бросается на помощь подружке. Слушай, дохлая, волнуйся о себе лучше.

Ники спокойно принимает душ. Тоньетти смотрит на неё и нет никаких сомнений в том, о чём она думает. И слова не нужны.

— Как дела с Мирко?

— А ты-то откуда знаешь о Мирко?

— Он дружит с моим братом. Они в одном классе. Спроси его, когда увидишь. Скажи: «Ты учишься в одном классе с Гульельмо Сольдани, братом Марты?» Он постоянно приходит к нам в гости.

— Я не собиралась его ни о чём спрашивать.

— Гульельмо? Тот, которого зовут Гулья?!

Олли обливает Марту гелем для душа с папайей, что выводит ту из себя.

— Неплохо.

— Из папайи делают сладости. Я сделала из тебя.

Сольдани не сдаётся. Нападает на подругу Олли с другой стороны, чтобы самоутвердиться.

— Так что?

— Что?

— Как дела с Мирко?

— А как должны быть?

— Ну, я не знаю, он сказал мне, что вы вместе. То есть, почти.

— Ещё чего! Ты плохо информирована. Точнее, ты неправильно услышала, с другой-то стороны двери. Как типично для тебя…

Между тем Олли продолжает выливать на девочку розовый гель для душа, та в ответ брызгает на неё водой.

— Мы с Мирко друзья. Он мне симпатичен, он милый. Но ничего больше.

— Насколько я поняла, она всё выдумала, чтобы услышать, что ты скажешь, а потом доложить ему.

— Ты всё извращаешь!

Они заканчивают принимать душ в тишине, а затем переодеваются.

Трое против четверых. Так я их вижу. В этой раздевалке, которая напоминает мне арену. Не знаю почему, не рискую даже представить, но чувствую, что так и бывает в школе. Трое против четверых. Противостояние, которое продолжается за пределами игровой площадки и заполняет коридоры и разговоры. И так до самого конца. До самого выпускного, после которого каждый враг блекнет в удовольствии от расплывчатого воспоминания. Затем он становится легендой, мифическим персонажем из школьных историй. И всё только заполняет красоту прошедшего времени. И ты всё ещё хочешь, чтобы эти воспоминания были совершенными, глянцевыми, ясными. И ещё хочешь хорошо знать, что бы такого ответить, чтобы победить в этой девичьей схватке.

Трое против четверых. С тех пор, как эти два класса стали вместе посещать уроки физкультуры. Ещё с третьего дня в школе стало понятно, что они никогда не подружатся. Три Джины: Марта, Лючия и Констанца — на одной стороне. Олли, Ники, Дилетта и Эрика — на другой. А ещё они соперники на волейболе. Но трио уже проиграло очередную партию.

Поскольку, как сказал Затопек, победа велика, но не более, чем дружба. Если она настоящая.

Ожидание

А затем ничего. Никто не приехал. Может, ты перепутал время. Может, она не поняла. Достаточно сообщения. Звонка. Номер у тебя есть. Она дала его тебе год назад, когда вы заговорили и она сказала тебе, что у тебя классный скутер, но она ещё не умеет водить. Но ты не делаешь этого. Не звонишь ей. Не пишешь. Потому что думаешь, что уже всё сказал. Чувствуешь, что этого было достаточно. Достаточно было слов на том кусочке картона от тетрадки, которая навсегда останется калекой.

Иногда часы становятся твоим врагом. Они показывают то, чего не должны. Прижми пальцем рану, которая растёт с каждой секундой. Время уходит. Болезненно, предательски забавляясь. Над тобой и твоим ожиданием. Вот так. Минуты утекают. И превращаются в сомнение. Ты называешь это сомнением, но уже знаешь, что это лишь уверенность, замаскированная под знак вопроса.