Герман Садулаев - Иван Ауслендер - роман на пальмовых листьях

К сему прилагаю свой заграничный паспорт, страховой полис для выезжающих за рубеж, сохранившиеся от путешествия чеки, счета, квитанции, билеты, багажные бирки, подтверждения брони, выписку по кредитной карте и неизрасходованные наличные деньги в зарубежных валютах: турецкие лиры, евро и швейцарские франки. Настоящим также сообщаю, что за время своей зарубежной поездки с гражданами Ходорковским Михаилом, Кашиным Олегом и прочими деятелями российской оппозиции, постоянно или временно проживающими в странах Евросоюза, не встречался. Все лица, с которыми я контактировал, указаны выше в отчёте: герцогиня Ю., санскритологи Михаил Е., Валерий Б., Лиля Г., Александр П. Санскритолог Алексей С. уклонялся от контакта с нашей компанией, так как недавно получил престижный грант и зазнался, а может, опасался, что мы намекнём ему на принятую в нашем цехе обязанность отпраздновать триумф за счёт триумфатора; впрочем, зря, ничего такого мы не имели в виду. Кроме санскритологов я беседовал с Микаэлой, уроженкой Праги, фамилия мне неизвестна, девушкой-администратором из отеля в Париже, и Ксавьером, французским гражданином испанского происхождения, прибывшим в Эвиан из Нормандии, фамилия мне не известна. Конец отчёта. Дата, фамилия, инициалы, подпись.

Роман с «Большим домом» имел неожиданное продолжение. Ауслендера периодически приглашали на различные политические мероприятия, дискуссии и так далее. Иван Борисович всегда отказывался – завязал же. И когда Дмитрий Балканский пригласил в «Синюю лампу» на то, что раньше называлось круглый стол, а теперь почему-то «панель», Иван Борисович вежливо отклонил приглашение. Но в тот же день позвонил Латунин.

– Здравствуйте, Иван Борисович. Это Латунин.

– Здравствуйте, Игорь Станиславович. Что-то случилось?

– Нет. А должно было?

– Ох, не говорите загадками, пожалуйста. Я имел в виду: если вы звоните, значит, есть какая-то причина. Просто не хотел, чтобы мой вопрос выглядел грубо или глупо.

– Всё хорошо. Но вот вас сегодня пригласили выступить в дискуссионном клубе, да?

– Да. Я отказался. Я завязал, честно.

– Вот потому я и позвонил. Мы хотим попросить вас, чтобы вы приняли приглашение.

– Но… зачем?

– А почему бы и нет?

– Нет, вам зачем это надо? Чтобы вот это всё было: клубы, дискуссии, – чтобы я, отставной преподаватель мёртвого языка, кому-то что-то где-то рассказывал?

– Ну, это совсем понятно и просто. Зря некоторые думают, что мы хотим извести все политические процессы, чтобы не было никакой оппозиции, никаких протестов, чтобы было тихо и пусто, нет. Пусть всё будет, но мы должны мониторить. Быть в курсе. Например, национализм. Национализма не может не быть. В любом обществе, в любом государстве, в любой нации есть национализм. И если мы не видим никакого национализма, значит, мы что-то упустили. Значит, он там, где мы ничего не мониторим. Значит, однажды он вылезет из подвала и всех сожрёт. Лучше пусть будет известный нам национализм, и националисты пусть будут, и пусть выступают на разных передачах, чтобы всё было под контролем. Так же и любая другая оппозиция.

– Понятно. Но, если я приду, я ведь буду говорить то, что думаю.

– Это хорошо.

– Может, это будет не совсем лояльно.

– Ничего страшного. На бунт никто не поднимется. Там половина наших.

– Я подумаю.

– И ещё, знаете, мы просто хотим вас послушать. Нам интересно.

– Тогда ладно.

Ауслендер тут же перезвонил Балканскому и сказал, что передумал. Что придёт на «панель». Балканский как будто ждал звонка Ауслендера, нисколько не удивился.

В субботу вечером Ауслендер пришёл к знакомому заведению. Публика заметно поредела, но состав существенно не поменялся. Интеллигенция, маргиналы, некоторое количество молодёжи. Перед Ауслендером выступали два оратора: один от рыночных демократов, другой – от демократических националистов, как понял по содержанию докладов Иван Борисович. Лично Ауслендер никого не знал – ораторы были то ли новые, то ли из Москвы. Темой панели было «Будущее» – будуще как мы его видим, что нас ждёт в этой стране. Пришла очередь Ауслендера выступать. Иван Борисович сказал, что никакой лекции не заготовил, но постарается ответить на вопросы, если таковые будут у аудитории. У аудитории были вопросы. Оказалось, что пришло некоторое количество людей, которые помнили Ивана Борисовича, помнили его выступления в «Синей лампе», его участие в протестах. Средних лет мужчина в свитере с северным узором и умными глазами на небритом лице поднялся со своего места и спросил: