Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман

– Зачем?

– Затем, чтобы пустить в расход, когда все закрутится по-настоящему. Кто как не подруга Воротилова – главный носитель компромата? Ну или перехват управления. Принцесса революции лучше, чем король-гей.

Холодный ветер, временами усиливаясь, гонял по площади снежные бураны. Иногда он поддувал под куртку, и становилось неоправданно холодно. Снежные волны разбивались о группы митингующих, которые из однородной массы превращались в небольшие группки близких знакомых, старающихся как пингвины, согреться, сбившись в кучки.

Федор и Денис отошли к одному из домов на площади. На углу висел телевизор, который показывал новости. Но сегодня там транслировали синий экран. Call-центры не остановились на троллинге ток-шоу. Их можно было игнорировать, отменив дозвон в прямой эфир, так все и поступали. Но люди начали названивать на рабочие телефоны, обрывая связь. Всеобщий информационный спам вывел из строя основные новостные каналы, а банкротство «Первого канала», что провернули крупные собственники и силовые элиты за спиной Столетова, закончило дело.

– Горчаков дал мне десять фраз, – продолжал Денис, – и они открыли мне все двери. Но я все равно чувствовал, что бегаю по зданию, у которого отваливаются целые комнаты и этажи. И тогда я понял о чем ты говорил в начале. Мы не можем выйти за границы и что-то сделать, потому что язык устроен так, что мы видим, что ничто от нас не зависит. Все, что мы делаем с тех пор, как встретились с тобой у ДК, так только суетимся и носимся туда-сюда, попадая в неприятности!

– Получается! – добавил Федор.

– Что получается?

– Когда мы напортачили, мы не говорим: «Я облажался», – мы говорим: «Так получилось». Словно само собой может что-то получиться. Или говорим: «Не вышло». Как будто успех предприятия откуда-то может куда-то выходить. Словно он где-то прячется и только и ждет, когда его обнаружат. А мы не можем его обнаружить, и говорим: «Не сложилось». Как же оно сложится, если сложность, выводимая из простого, нарушает второй закон термодинамики? А вот нет, «не сложилось», не стало сложным по нашему желанию. Не посчастливилось. Не было счастья вокруг, а значит, и не получилось. Само собой не было получено.

– Само собой не было получено что?

– Само собой ничего не было получено. Мы там же где и были. Открывали многие двери, но в активе ничего. Так же как на Шри-Ланке. Вон позавчера закончилась гражданская война. Правительство и сепаратисты подписали мирный договор и остались при своем. Сколько народу поубивали, сколько городов разрушили, сколько денег спустили, сколько сожгли техники. А в результате каждый что имел, то за ним и осталось.

Несмотря на холод, толпа продолжала кучковаться и реветь, хотя и не так громко. Елена все еще выступала. Казалось, ее речь значительно длиннее, чем у Никиты Воротилова.

– Двадцать шестого января пройдут выборы, а двадцать восьмого наступает новый год по китайскому календарю. Год зеленого дракона заканчивается. Начинается год змеи. И это символично! Дракон пришел к власти в двухтысячном – в год дракона, потом вернулся к власти в двенадцатом, в год дракона. Вместе с выборами мы прощаемся с Драконом. Мы требуем оставить наследие Дракона в этом году, и войти в год змеи с новыми надеждами на честность, свободу и демократический выбор!

Судя по крикам в толпе, метафору никто не оценил.

– А девка-то в плюсе! – проронил Денис. – Поднялась из самых низов. Занималась махинациями с кредитами, проституцией, снимает квартиру в обмен на секс и делает карьеру за наш счет и по нашим правилам.

– Боюсь, мы даже не можем ее обвинить и осудить, – ответил Федор. – Потому что наши попытки ее осудить – это тоже всего лишь формы речи, возможные через поврежденные слова, которые мы используем.

Свет в подвальном кафе «Бессеребренник» на Старой площади приглушили, чтобы создать атмосферу мистерии и тайны, но в нашем гиперреальном мире этот простом прием уже не действовал. Кругом висели бумажные снежинки, пахло хвоей и мандаринами, хотя ни елки, ни мандаринов в помещении нет. Симуляция запаха, симуляция ощущения, симуляция праздника. Потому не приходилось удивляться, что мало кто заражался праздничным настроением. Тех же, кто помнил, что это изначально за праздник, и того меньше. А ведь это Рождество, важный праздник для страны, которая еще помнила, что считалась православной.

Горчаков снял пальто и передал ассистентке. Из рукава выпала визитная карточка, словно заготовленная карта из рукава неосторожного шулера. Работник кафе с табличкой «Алексей» на грудном кармане поднял ее, но не смог разобрать: ни фамилии, ни имени, ни номера телефона. Только компьютерный код, который считывает смартфон.