Баян Ширянов - Занимательная сексопатология

Несмотря на весь кич, я не смогла пройти мимо такого названия. Было в нем что-то натурально-трагическое, как в высоком искусстве, и, казалось, что эта кассета была откровенно лишней в этом грубо-похотливом торжище. И я восстановила его гармонию.

Дома, воткнув кассету в магнитофон, и нажав PLAY, я рухнула в кресло. Произошло это сразу по трем причинам. Во первых, я сама хотела совершить это действие, но мне помогли преуспеть в этом пункты 2 и 3: истошный вопль «I want you cook!» и громкость этого вопля.

Вжатая в обивку акустическими волнами, я с интересом прослушала первую композицию. На рваную электронную музыку накладывались несколько фраз. Первую я уже привела выше, остальные же в вольном переводе звучали так: «Воткни в меня свой нефритовый молот!» и «Я жду, не дождусь, твоего проникновения в мои недра!». В оригинале фразы были покороче и экспрессивнее, но голос, произносивший их казался мне лишенным необходимых интонаций. Словно о любви и желании кричит механический переводчик.

Остальные «песни» оказались почти такими же. Музыка, естественно, была другой, но голос, тот же, насколько я смогла понять, говорил те же самые фразы, но уже не на английском, а на немецком, итальянском и, кажется, японском языках.

Вторая сторона оказалась мужской. «I need you prick!» взывал лишенный пола голос. «I’m want the strong fucking!»

Короче, данное произведение звукового искусства меня заинтересовало. Причем настолько, что я, позвонив на студию «Cool Cook Records» вытрясла из них координаты автора этого безобразия.

Автором оказался некий Вадим Вадимович Жидков, слегка бородатый, какой-то перекособоченный юноша в очках и клочкастой шевелюре. Как говорят психиатры, пациент оказался контактен. Но полноценного интервью не получилось. Жидков постоянно отклонялся от темы, сыпал названиями программ, с помощью которых писал музыку, восторгался своим компьютером, поливал грязью незнакомых мне людей, короче, вел себя совершенно закомплексованно. Выжать же из него удалось лишь следующее.

Однажды, блуждая по Арбату, он зашел в тамошний секс-шоп и обнаружил там аж два дивайса. Ими оказались искусственные пенис и вагина, но не простые, а с голосовыми синтезаторами. По его просьбе продавщица включила первое приспособление и лингам, задергавшись у нее в пальцах, стал просить потрахаться.

Вадим же, видя эту картину, вибрирующий вибратор и холодная к его призывам вульва, потребовал не издеваться над вещами, а дать им совокупиться. На это последовало выключение фаллоса и совет, выраженный в резкой форме и сводившийся к тому, что продавщица честная девушка и не желает потакать всяким маньякам, которые не хотят покупать товар, а лишь глазеть на халяву. Несчастный Жидков, горя праведным гневом, приобрел эту сладкую парочку.

Несколько дней он экспериментировал с ними, выяснил, что органы японского производства и в них заложена возможность говорить одно и то же на десятке языков. Причем когда они находились в разъединенном состоянии, фразы были одни, а когда искусственные гениталии занимались между собой сексом - лексикон их полностью менялся.

Из этого, а так же из желания хоть чем-то компенсировать затраты на их приобретение, Вадим и записал и выпустил эту кассету. На днях, по его заявлению, должно выйти продолжение - «Песни совокупленных гениталий».

Но, уже зная историю их возникновения, я ее покупать не буду. Брезгливо, как-то, знаете ли… Механическая эротика… Фу!

Недавно мне довелось отдыхать в одном из подмосковных Домов Отдыха. Представьте себе дореволюционную помещичью усадьбу, переделанную в столовую, пара новых корпусов, по моде шестидесятых - стекло и бетон, парк с аллеями, над которыми нависают вековые липы. Вокруг тишина и благолепие.

Лишь торчат уродливыми напоминаниями о советской власти понатыканные там и сям гипсовые скульптуры рабочих, колхозниц, спортсменов и спортсменок. Большинство из них уже лишились рук или голов и возвышаются над прогуливающимися, вызывая лишь кривые ухмылки.

В один из вечеров я совершал моцион по одной из таких аллеек, на которой было две скульптуры, одна напротив другой. Безголовая колхозница с гордой осанкой и тушкой курицы в лукошке и присевшая, готовая прыгнуть на свою визави, бедрастая пловчиха, лишенная обеих рук, которые, по задумке скульптора, должны были обретаться за спиной девушки.

В конце аллеи орошал мертвенно-белым светом землю, кусты бузины и заросли крапивы одинокий фонарь. Вдруг, краем глаза, я заметил за пловчихой странное ритмичное шевеление, словно кто-то прятался за ней там, на постаменте и при этом слегка покачивался взад-вперед. Не спеша, прогулочным шагом, я стал приближаться.