Джеймс Хайнс - Царица Джунглей

Утром, когда Ким еще принимала душ, Пол обнаружил у нее в туфле засохшее кошачье дерьмо и чуть было не рассмеялся. Он выбросил дерьмо в мусорное ведро, заметив кошке:

– Как дурно, Шарлотта. Ты все никак не научишься себя вести.

При этом он подумал, что Шарлотте, собственно, не о чем беспокоиться. В отличие от него это мерзкое создание очень скоро окажется в Чикаго.

Элизабет не звонила, и Пол вновь целый день бесцельно слонялся по квартире, потом завалился на диван и стал читать журналы, не дочитывая ни одной статьи до конца, после чего бросал в корзинку для бумаг шарики из скомканных страниц первого варианта своей книги, и наконец разделся, взял пульт и включил телевизор. Он представил себя участником дневных ток-шоу в глубоком и удобном кресле. Толстый, лысеющий, бородатый, он сидит в центре, а Кимберли с микрофоном в руках, на четырехдюймовых каблуках, в стильном костюме с очень короткой юбкой ходит по рядам зрителей. Волосы у нее взбиты нм невероятной высоты, микрофон ока держит как самое опасное оружие. Она решительно подсовывает его под нос крупной чернокожей женщине лет пятидесяти. Негритянка с нескрываемой неприязнью взирает на него и говорит:

– Ведь к вам все шло само собой, на блюдечке с голубой каемочкой, Пол.

Женщины в аудитории решительно кивают в поддержку ее мнения.

– Вы белый с хорошим высшим образованием. Одобрительный шепоток. Ким задумчиво хмурит лоб.

– Как же вы могли все это так просто упустить? Люди в аудитории начинают кричать:

– Скажи ему, сестричка!… Аминь!

– Знаешь, – продолжает чернокожая женщина, – скажу прямо: нет у меня к тебе никакого сочувствия!

Публика разражается аплодисментами, некоторые встают, потрясая кулаками в его сторону, и камера приближается к Полу, крупным планом показывая его лицо с ввалившимися глазами, смертельно бледное от вечных замороженных обедов, пицц, макарон и сыра. Ниже возникают титры: «Пол, неудавшийся ученый». И пока он пытается, неуклюже и сильно заикаясь, возражать, его прерывает Кимберли:

– Сейчас нас соединяют с бывшей женой Пола. Элизабет дважды – прошу прощения, трижды – удостаивалась Национальной книжной премии. Она является первой женщиной-канцлером в Гарварде и президентом Лингвистической ассоциации. Здравствуйте, Элизабет, вы нас слышите?

Телефон все звонил и звонил. Пол вскочил с дивана и зашлепал босыми ногами в спальню. Прежде чем поднять трубку, помедлил несколько мгновений. Ему показалось, что в соседней комнате все еще продолжается ток-шоу, посвященное его неудавшейся жизни. Голос Кимберли произносил: «Когда вы впервые поняли, что ваш муж – неудачник?»

Звонила Элизабет.

– Пол! – почти крикнула она. – Я уже собиралась бросить трубку.

– Я слушаю, – ответил Пол, тупо уставившись в потолок.

– Я могу говорить не больше минуты – у меня лекция, но я хотела сообщить тебе, что твоя глава произвела на Уолтера сильнейшее впечатление.

Пол заморгал глазами и медленно сел на кровать.

– Должна признаться, что это для меня некоторая неожиданность, – продолжала Элизабет. – Откровенно говоря, в ней было много от Эндрю Росса, но Уолтеру понравилось, и он сказал, что твоя глава – настоящий прорыв.

У Пола пересохло горло. Он откашлялся.

– Ему понравилось?

– Черт! Я же сказала – да, понравилось! – воскликнула Элизабет. – В особенности параллель, которую ты провел между «Превращением» и «Моей мамой – автомобилем».

Пол встал и потащил за собой телефонный провод. Сердце бешено колотилось.

– Что он… что он… сказал…

– Он хочет посмотреть еще какую-нибудь главу, – ответила Элизабет. – Ты сможешь подготовить еще одну к следующей неделе? – Пол что-то промямлил в ответ, но Элизабет не слушала и продолжала тараторить: – Я собираюсь провести этот уик-энд в Чикаго, Ребекка устраивает вечеринку, конечно, жаль, что ты не сможешь приехать, но тебе все равно работать над следующей главой. В твоем распоряжении будет десять дней, и я знаю, что тебе лучше работается, когда я не… – Она сделала паузу, чтобы перевести дыхание и закончила: – Я люблю тебя, Пол.

Последняя фраза повергла обоих в состояние шока. Элизабет никогда раньше не произносила это слово – по крайней мере ни разу со второго курса аспирантуры, – и ни он, ни она не знали, что следует отвечать в подобном случае. Пол стоял, не шевелясь, прижав трубку к уху, и наконец Элизабет сказала:

– Я знала, что ты справишься, дорогой. Я перезвоню вечерком.