Джеймс Хайнс - Девяносто девять

– Хочешь услышать чисто американский анекдот? – спросил Мартин. Они с Грегори сидели за столиком в прокуренном пабе, расположенном рядом со зданием Би-би-си. – Может, пригодится.

Он говорил по-британски нараспев, что было характерно для него в конце любого съемочного дня.

– Не против кружки пива?

– Ну, если мне станет веселее… – ответил американец Грегори.

Он приподнял острый подбородок и откинул назад густые волосы, внимательно рассматривая свое отражение в зеркале за барной стойкой.

– В общем, история имеет некоторое отношение к твоей нынешней ситуации, – заметил Мартин.

Эти слова заинтересовали Грегори, и он обратил томный взгляд в сторону своего продюсера. В самом начале работы над проектом Мартин попытался ухаживать за Грегори, которого подобное внимание хотя и нисколько не оскорбило, но и не доставило особого удовольствия, и он с предельной вежливостью и тактом отклонил любовные притязания коллеги. Теоретически я не против, начал он, но… Мартин просто пожал плечами и сказал, что если Грегори когда-нибудь передумает, то… И вот теперь он улыбался с озорным огоньком в глазах, означавшим: «Ну, я же тебе говорил!» Ему нравились тоска и боль, сквозившие теперь во всем поведении Грегори.

– Хочешь его послушать? – спросил Мартин. – Мой анекдот?

Теперь наступила очередь Грегори пожимать плечами. Мартин все равно не успокоится, пока не расскажет.

– Так вот. – Мартин наклонился вперед, сложив руки. – Человек прыгает на крышке люка. Прыгнув, кричит: «Девяносто восемь, девяносто восемь, девяносто восемь…»

И Мартин стал то поднимать, то опускать плечи, имитируя прыжки.

– И тут к нему подходит другой парень и говорит: «Что, черт возьми, ты делаешь?» А первый человек все прыгает и приговаривает: «Девяносто восемь… ох! Как чудесно!., девяносто восемь… вам тоже следует попробовать… девяносто восемь…» Тогда второй человек говорит: «В самом деле? И что же в этом такого чудесного?» А первый отвечает: «Девяносто восемь… попробуй и увидишь… девяносто восемь…» «Ну, что ж, хорошо, – говорит ему второй, – отойди-ка в сторонку». И тогда первый человек отходит в сторону, а второй встает на крышку люка и начинает прыгать и кричать: «Девяносто восемь, девяносто восемь, девяносто восемь…»

– Я уловил образ, – прервал своего собеседника Грегори. У Мартина были проблемы с чувством меры – недостаток, характерный для очень многих продюсеров документального кино.

– Ну конечно, уловил, – с улыбкой откликнулся Мартин. – И тогда первый человек говорит: «Прыгай выше». «Вот так? – спрашивает второй и кричит: – Девяносто восемь, девяносто восемь, девяносто восемь», – и прыгает все выше и выше. И пока второй вот так прыгает, первый просовывает под него руку и снимает крышку с люка, и второй парень проваливается в люк. А первый быстренько закрывает люк крышкой и начинает прыгать вверх-вниз, вверх-вниз и приговаривает: «Девяносто девять, девяносто девять…»

Мартин расхохотался сиплым смехом человека, страдающего одышкой. Грегори едва сумел выдавить из себя жалкое подобие улыбки. Он смахнул прядь волос со лба и отвернулся. Анекдот не произвел на него никакого впечатления. Было ощущение, что рассказан он на каком-то чужом незнакомом языке.

– И какое же отношение эта история имеет ко мне?

– Вы, американцы, иной раз такие тугодумы! Мартин поднял свою кружку с пивом.

Грегори глубоко вздохнул. Когда же наконец ему перестанут при каждом удобном случае напоминать, что он иностранец? С Мартином они знакомы уже около года, и все равно в их взаимоотношениях постоянно проглядывает разница между правосторонним и левосторонним движением, между теплым пивом и холодным и еще масса других вещей, которые традиционно разделяют американцев и высокомерных британцев. Для Грегори это постоянное подчеркивание было крайне неприятно. Он пытался льстить себе, что вполне может сойти за представителя европейского интеллектуального андеграунда – по крайней мере издалека – в потертой кожаной куртке, шерстяных брюках от Хельмута Ланга, с эспаньолкой, которую отрастил, чтобы хоть немного смягчить грубоватость черт лица.

– Тебя выдают зубы, – как-то сказал ему Мартин, когда Грегори пожаловался в очередной раз. – Суровая и всепроникающая зубная гигиена, характерная для североамериканцев. Не говоря уже, – продолжал он, все еще стараясь комплиментами завоевать расположение Грегори, – о твоем росте, голубых глазах и улыбке очаровательного эльфа.