Марк Хансен - Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

Романтика витала в воздухе, куда бы мы ни пошли, а Дэн постоянно спрашивал, как будет по-французски то или иное слово – например, «поцелуй», или «дай мне руку», или «я люблю тебя». Мы плавали на лодке по Сене, часами гуляли по зеленым бульварам, пили кофе в уютных кафе в переулках и как будто заново влюблялись друг в друга.

Однажды вечером за столиком маленького ресторанчика Дэн наклонился ко мне и спросил:

– А как сказать по-французски «выходи за меня замуж»?

Я ответила, что не уверена, но, кажется, «Veux-tu me marier?».

– Veux-tu me marier? – повторил он.

– Отлично, милый! – воскликнула я. – Твое произношение все лучше и лучше!

– Нет, – взволнованно сказал он. – Veux-tu me marier? – и поставил на стол бархатную коробочку. Я открыла ее и увидела два прекрасных кольца – помолвочное и обручальное – и поняла, что происходит. Из глаз моих потекли слезы, а официанты принялись суетиться вокруг, восторженно повторяя, как это чудесно.

Они еще фотографировали нас, когда я посмотрела на Дэна и наконец ответила:

– Oui, chéri! [16]

Пусть любовь твоя будет сильнее ненависти и злости.

Желаю тебе познать мудрость компромисса, ибо лучше немного согнуться, чем сломаться.

Верь в лучшее, а не в худшее.

Люди по-своему будут оправдывать твои ожидания или заглаживать вину.

Помни, что дружба – залог любых долгосрочных отношений. Человек, которого ты выбираешь себе в супруги, заслуживает такого же доброго отношения и уважения, что и твои друзья.

Пожалуйста, передай это своим детям и детям их детей: чем больше все меняется, тем больше остается прежним.

Когда 16 лет назад в один ветреный субботний день мы с Джеффом поженились, нам и в голову не приходило, что однажды этот день покажется нам таким далеким.

С тех пор мы успели пожить в восьми городах и родить троих детей. Мы открыли третью бутылку соуса «табаско», и я только что порвала на тряпки последние простыни, которые нам дарили на свадьбу. К несчастью, большая часть ужасной, землистого цвета мебели, которую мы купили в первую квартиру, все еще с нами. Свадебное платье висит в шкафу, и даже молния еще застегивается (когда оно не на мне). Мы сменили четыре машины (увы, все они были подержанные), а уж черных и белых полос в нашей жизни было без счета. Но один день навсегда останется в моей памяти.

Мы тогда жили на Востоке, и к нам приехали в гости мои родители. Только что родился наш ребенок, и мы были вечно усталыми и измученными. Чтобы помочь нам, мои мама и папа великодушно оплатили счета нашего дома на побережье в Джерси. Это больно ударило по самолюбию Джеффа, да и у меня настроение было ни к черту, так что во время игры в «Монополию» между нами разразилась глупая ссора. Джефф выскочил из дома и бросился на пляж.

Пару часов спустя, отправившись за ним, я увидела, как он выходит из океана, обгоревший на солнце, с надувным матрасом под мышкой.

– А где твое обручальное кольцо? – спросила я.

Он растерянно посмотрел на свою левую руку.

Видимо, пока он лежал на матрасе, от холодной воды палец его сжался, и теперь кольцо было глубоко на дне, у морских анемонов. Я расплакалась.

– Сними свое кольцо и тоже брось в океан, – сказал он мне.

– Зачем, скажи на милость, мне выбрасывать золото, когда нам даже за газ нечем платить? – завопила я.

– Потому что наши кольца должны быть в океане вместе.

Но прагматичность взяла верх над сердечками и цветочками, и свое кольцо я ношу по сей день. И все же это воспоминание помогло мне пережить множество совсем не романтичных моментов. Каждую годовщину свадьбы я вспоминаю тот день на пляже.

А еще я думаю о том, что сказал Хелен Хайес покойный Чарли МакАртур [17], встретив ее на вечеринке. Он вручил ей горсть арахиса и сказал:

– Как бы мне хотелось, чтобы это были изумруды.

Они поженились и прожили счастливо много лет, а незадолго до смерти МакАртур подарил ей пригоршню изумрудов со словами:

– Хотелось бы мне, чтобы это были орешки.

Мне тоже.

Уайноне было 19, когда летом 1928 года она познакомилась с Эдвардом, высоким и симпатичным молодым человеком. Он приехал в Детройт к сестре, которая была помолвлена с братом Уайноны. Эдвард остановился у друзей всего на несколько дней, но этого времени ему хватило, чтобы потерять голову от жизнерадостной молодой брюнетки. Они с Уайноной пообещали писать друг другу, и Эдвард уехал обратно в Питтсбург.