Марк Хансен - Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

Я знала, что брак – это непросто, потому и откладывала этот момент до своих тридцати. Друзья по-доброму ругали меня, говоря: «Ты где-то застряла на пути к своему браку». Будучи единственным ребенком в семье, я имела свою собственную комнату, свою собственную одежду, свой собственный телефон и позже – свою собственную машину, свою собственную квартиру, свое собственное все.

Теперь, выйдя замуж, я должна была всем делиться. Какие-нибудь ничтожнейшие ежедневные происшествия не вписывались в мой раз и навсегда заведенный распорядок, что приводило меня в полное расстройство. И тем не менее Роб терпеливо сносил все мои выкрутасы, проявляя такт и сочувствие. Он с легкостью мирился со всем, что выпадало на его долю, и был совершенной противоположностью мне в этом смысле. Раз за разом он сглаживал любые ситуации, снимая напряжение, которое вносила я в нашу жизнь.

Роб понимал, что женился на женщине, которая была одна всю свою жизнь. У меня все и всегда стояло на положенных местах и было спланировано исключительно для моего удобства. Комнаты сверкали первозданной чистотой, а немногочисленная посуда была убрана в кухонный шкафчик. Служба уборки ежемесячно отмывала дом, хотя он никогда не был по-настоящему грязным.

Теперь нас было двое. Справедливости ради надо сказать, что Роб был чистоплотным, но, конечно, не так одержим порядком, как я. Как могло замужество поменять мою среду обитания так стремительно? Почему я нахожу носки под диваном, а грязную посуду в раковине? До свадьбы мои зеркала были безупречно чистыми и сверкающими. И вот теперь я вижу пятна на зеркале в ванной, а ведь не прошло и минуты после того, как служба уехала, оставив в доме следы своего волшебства.

– Дорогой, я хочу тебе кое-что показать, – повторила я.

Роб выпустил из рук пульт телевизора и легкой походкой зашагал в ванную. Я слегка повела подбородком вперед, застыв перед раковиной.

– Да?

– Видишь это зеркало?

– Да.

– Видишь отпечатки пальцев по всей поверхности этого чистого зеркала?

Роб подошел поближе, чтобы исследовать зеркало со всех сторон.

– Да.

– Ну, и чьи же это отпечатки по всей поверхности этого чистого зеркала?

Я требовала ответа. Он выдержал паузу и заглянул прямо мне в душу:

– Милая, это отпечатки мужчины, который любит тебя.

Я потеряла дар речь на несколько секунд. Все мое возмущение куда-то испарилось, когда я заглянула в его добрые карие глаза. Это был мужчина, который выбрал себе в жены капризную старую деву, брюзгу, не способную по-настоящему соединиться с любимым, отбросить свой эгоизм. Это был мужчина, который меня любил.

Роб дотянулся до полотенца, чтобы вытереть зеркало, но моя рука остановила его.

– Это прекрасные отпечатки пальцев! – ответила я. – Я просто обожаю эти отпечатки и мужчину, который оставил их.

Да, быть замужем – значит делиться. И да, еще много чего придется почистить. Может, дом и не будет больше таким идеальным и Роб по-прежнему будет игнорировать специальный шкафчик для ключей у двери. Но этот мужчина любил и принимал меня такой, какая я есть. И теперь у меня оставались эти уникальные отпечатки на зеркале как свидетельство того, что я вышла замуж за «единственного» и больше никогда не буду одна. Все было правильно: замужество – это всегда компромиссы, и для меня Роб был идеальным мужчиной.

Я была в саду, ухаживала за розовыми кустами, когда подошел Дэн, встал перед мной на колени и предложил выйти за него замуж. Я попросила повторить это предложение через три месяца. В конце концов, у нас случались и хорошие моменты, и плохие, и я не была уверена, что мы оба готовы к такой ответственности.

Прошло три месяца. Он не повторил предложения, но мы все еще были вместе, совершенствуясь в искусстве выстраивания отношений.

В ту зиму мы начали планировать поездку в Париж. Я сама не знала, почему, но сердце мое и душа страстно желали поехать именно в Париж, и мне очень хотелось побывать там с Дэном. Весной это желание исполнилось.

Париж оказался просто невероятным! Я вспомнила, как бегло говорила по-французски 20 лет назад, и тут же стала переводчиком Дэна. Оказалось, что говорю я ужасно, но поскольку Дэн не знал ни слова, ему мое произношение казалось отличным. Он с наслаждением слушал, как я извиняюсь перед официантами за то, что коверкаю их прекрасный язык или пытаюсь заказать что-нибудь. Лишь когда блюдо приносили к столу, я узнавала, что же я заказала.