Сергей Могилевцев - Вечный Жид

Виктор К., как уже говорилось, рано понял свое предназначение. Не имея под рукой никакой религиозной литературы, ибо жил он в абсолютно нерелигиозном мире, он, тем не менее, хорошо знал Святое Писание, и мог цитировать наизусть любое место из него, сам удивляясь и одновременно страшась этой своей осведомленности. Осведомленность шла из таких неведомых и страшных глубин, что, заглядывая в них, он испытывал невыносимый ужас, и пот покрывал его бледное детское лицо, а родные, не понимая, что же с ним происходит, думали, что он серьезно болен. В этих страшных и неведомых глубинах, там, в самом конце, стояли на абсолютно голом холме три черных креста, и на одном из них, прибитый гвоздями к грубо оструганному дереву, висел он, Виктор К., жертвую своей жизнью за все погрязшее в собственных ловушках и страстях человечество. Он должен был в конце своей жизни взойти на этот черный крест, должен был повторить подвиг и мученическую смерть Иисуса Христа, и это знание своего собственного конца окрашивало в трагические тона его собственную жизнь. Ребенком он гнал от себя это сверхзнание, старался не думать о нем, и даже порой надолго забывал об этих страшных картинах, становясь опять обычным мальчиком в кругу своих сверстников, разве что более задумчивым и склонным к уединению, чем они. Будучи сыном патологоанатома, человека грубого, невежественного и необузданного, склонного к тайным и явным извращениям, и партийной работницы, мечтающей о счастье всего человечества, он, безусловно, не мог найти с ними общий язык. Точно так же не было у него взаимопонимания с учителями, видящими в нем то непомерно дерзкого и гордого ученика, то абсолютного бунтаря. Как же так, зададим мы себе вопрос, как же Сын Божий, призванный в этот мир для продолжения миссии Иисуса Христа, для спасания погрязшего в собственных противоречиях человечества, – как же он может быть посредственным учеником, почему он не блистает на уроках, как звезда первой величины, и не получает самых высших отметок? На этот вопрос ответ дает сам Обломофф, приводя цитату из Святого Писания: нет пророка в своем отечестве! Да, друзья мои, нет пророка в своем отечестве, и будь ты хоть семи пядей во лбу, но, живя в маленьком, гнусном и провинциальном городишке у моря, ты никогда не станешь здесь светочем, способным удивить и осчастливить кого-нибудь! Это хорошо понял юный Виктор К., и это же поймет он позже, когда, приезжая уже взрослым, полностью сложившимся человеком, более того – Богочеловеком, – он будет вынужден вновь и вновь бежать отсюда, из этого маленького, смрадного и удушливого мирка, из этого болота на берегу Черного моря, всерьез опасаясь за свою собственную жизнь. Впрочем, все это будет лишь потом, по прошествии лет, а пока мы видим шестнадцатилетнего бледного юношу с непомерно высоким лбом, сидящего у окна троллейбуса, увозящего его из Аркадии в Ялту, на концерт джазовой музыки, который в известном смысле явился поворотным пунктом в его юной судьбе. Джаз привлекал Виктора своей внутренней свободой, возможностью импровизации, возможностью изменения уже устоявшихся концепций, уже устоявшихся взглядов, уходом в совершенно новый, блистающий и неведомый мир, смеющийся над пошлостью и обыденностью повседневности. Концерт давали заезжие американские джазисты, неведомо какими путями оказавшиеся в глухой крымской провинций, и это придавало дополнительную глубину и интригу всему нынешнему предприятию. Отношения с родителями и учителями к этому времени у Виктора испортились до такой степени, что он решил после концерта или покончить с собой или сесть в Ялте на первый попавшийся пароход и уплыть куда угодно из этого маленького удушливого мирка, жить в котором он больше не мог. Он опять был обыкновенным земным подростком, со всеми проблемами и противоречиями, присущими своему возрасту, и на какое-то время забыл о своей божественной сущности. Джазовый концерт в театре на берегу моря, в окружении баснословной субтропической природы, красивая и свободная публика, которая окружала Виктора во время антрактов, взрыв чувств и эмоций, переполнивший душу подростка, – все это привело под утро Виктора в горы, откуда он смотрел сверху вниз на Ялту, и понимал, что дальше пути у него в этой жизни нет. И как это было уже не один раз, неожиданно рядом с ним оказался белый ангел – тот самый, что беседовал с ним как-то на вершине каменистого плато, и заговорил обычным человеческим голосом: