Сергей Могилевцев - Вечный Жид

Сидя в полной безвестности в своей французской гостинице, Обломофф и подумать не мог, катализатором каких необыкновенных событий он стал. В далекой от него России, которая, казалось бы, была потеряна для Айзека навсегда, глухо и неотвратимо нарастало подземное брожение. Брожение было вызвано вполне объективными причинами, накопившимися за тысячу лет существования русского православия, но нет никакого сомнения, что спусковым крючком для этих эпохальных событий, буквально перевернувших религиозную жизнь страны, явились статьи Обломоффа. Те самые пламенные статьи последнего десятилетия, в которых он утверждал неизбежность религиозной реформации в России, без которой страна просто не может двигаться дальше. Слишком все закостенело и омертвело, по мнению Обломоффа, в русском православии, слишком все стало попахивать мертвечиной, слишком забронзовело православие и отдалилось от жизни простого русского человека, чтобы не произошел в нем радикальный раскол, который назревал уже давно и наконец-то вырвался наружу. Будучи глубоко религиозным человеком, Обломофф русской частью своей души глубоко симпатизировал православной церкви и боялся причинить ей хотя бы малый вред своими чересчур радикальными высказываниями. Более того, он был готов даже отказаться от них, признав их плодом своего чересчур болезненного и обостренного личными неурядицами воображения, был готов публично покаяться и даже взойти на костер, но было уже слишком поздно! И невозможно уже сказать, он ли явился причиной революционного русского протестантизма, или это произошло само собой, в силу естественных причин, но факт остается фактом: в России неожиданно для всех вспыхнула религиозная революция. Вождем ее, как известно, стал епископ Красногорский и Волоколамский Кирилл, открыто протестующий, с одной стороны, против слишком соглашательской деятельности церкви, а с другой стороны, против ее закостенелости и неподвижности. Эти три лагеря, то есть соглашатели, консерваторы и протестанты, как известно, начали между собой непримиримую борьбу, в результате которой продажные и склонные к альянсу и пресмыкательству перед властями центральные московские патриархи были сразу же сметены, и основная борьба разгорелась между реформаторами во главе с епископом Красногорским и Волоколамским Кириллом и лидером консерваторов архиепископом Антонием. Самое странное, а может быть, самое благостное для России заключалось в том, что внешне как будто нерелигиозный народ, отученный за семьдесят лет безбожия от какого-либо проявления религиозной деятельности, кроме пассивного посещения церквей и участия в религиозных обрядах, – этот самый народ оказался глубоко религиозным и принял непосредственное участие в борьбе двух ветвей православного самосознания. Всем известно, к чему это привело. Центральное правительство в России сразу же пало, и началась вторая гражданская война, которая шла, то затухая, то разгораясь снова, без малого четыре с половиной года. Армия, к несчастью, тоже приняла участие в этой войне, унесшей множество тысяч жизней, спалившей множество городов и храмов, и полностью преобразившей Россию, которая вышла из нее глубоко религиозным, заново возродившими государством. Чего только не было во время этой гражданской войны: и новое взятие Казани, и возведение на Красной площади в честь этого события третьего Казанского храма, и полное разрушение, а после восстановление из пепла Кремля, и войны с мусульманскими окраинами России, многие из которых полностью отделились от нее, так что территория государства даже немного уменьшилась. Но в целом, по большому счету, Россия, конечно же, победила, ибо воспрявший и получивший новые ориентиры народ стал жить в полностью обновленной стране, с реформированной религией, называвшейся теперь русским православным протестантизмом с новой церковью, во главе которой теперь стоял бывший архиепископ Красногорский и Волоколамский Кирилл, ставший одновременно и президентом, и духовным архипастырем огромной страны.

Разумеется, православная реформация принесла с собой и множество проблем, противники ее запирались вместе с семьями, женами и малыми детьми внутри православных храмов, как некогда раскольники, и сжигали себя заново. В Сибири и на Дальнем Востоке оставались целые огромные территории, придерживающиеся официального (былого, конечно!), канонического православия, и они грозили России новыми бедствиями и потрясениями. Армия, посылаемая на замирение мятежных провинций, часто принимала их сторону, и тогда на подавление военных мятежников приходилось бросать свежие армейские силы, что приводило к новым бесчисленным жертвам. Но в целом (или это только казалось кому-то) страна обновилась и словно бы умылась росой реформации, претерпевая невиданный взлет в экономической, культурной и политических сферах.