Сергей Могилевцев - Вечный Жид

– Фу, какой маленький, какой гадкий, какой нехороший фаллос держу я сейчас в руках! – сказала она, крутя фаллос то в одну, то в другую сторону, и мучительно пытаясь припомнить, кому из ее ночных гостей и поклонников он мог принадлежать. – Такой жалкий и маленький фаллос может принадлежать разве что какому-нибудь ничтожному старику, а вовсе не молодому человеку, которые всегда окружают меня со всех сторон, и один из которых мог бы его по ошибке забыть. С таким гадким и жалким фаллосом просто неприлично появляться в приличном обществе, и, разумеется, я не имею к нему никакого ни прямого, ни косвенного отношения!

Однако, присмотревшись повнимательней, она вдруг, к ужасу своему, неожиданно сообразила, чей же это был фаллос: это был фаллос ее хорошего знакомого и покровителя, полковника Генштаба Зиновия Яковлевича Филимонова по прозвищу Большая Задница. Это открытие повергло Лизу в шок! Она покрылась холодным потом, опустилась на пол, расставила в стороны ноги и тупо уставилась на выпавший из ее рук фаллос – сомнений не было: он действительно принадлежал Зиновию Яковлевичу Филимонову! На это указывали все приметы: во-первых, член Зиновия Яковлевича Лиза знала досконально и в малейших деталях, поскольку была постоянной и длительной любовницей всесильного полковника, оказывающего ей разного рода мелкие и важные услуги, и, во-вторых, именно накануне вечером она встречалась с Филимоновым на его тайной квартире, которую полковник специально снимал на Кутузовском проспекте для разного рода интимных встреч, и где, очевидно, он этот фаллос по ошибке обронил, а она, как дура, засунула его к себе в сумочку к остальным, искусственным фаллосам, и он пролежал там у нее всю ночь, одинокий, сморщенный и несчастный! А что же сам полковник, как он был все это время без этой если и не ценнейшей части своего естества, ибо Филимонов частенько, развеселившись и разнежившись, говаривал Лизе: «Для полковника Генштаба, моя дорогая, главным является вовсе не его член, и не его мозги, а его задница; именно поэтому я и ношу прозвище Большая Задница, потому что могу, не сходя с места, пересидеть кого угодно, хоть генерала, хоть фельдмаршала! А то, что выросло у меня между ног, мне для военной карьеры вовсе не нужно, этим только девок пугать, да и то не таких, как ты, потому что тебя не испугаешь вообще ничем, ты сама испугаешь, кого захочешь!» – все это время Зиновий Филимонов вынужден был обходиться без фаллоса, хотя на его военную карьеру это, естественно, и не влияло! Но что же делать? – Звонить ему сейчас на работу и спрашивать, не обронил ли он чего-нибудь невзначай? Или спрятать этот фаллос куда подальше, или вообще от греха подальше выбросить его в мусоропровод, да и дело с концом! Раз Филимонов сам потерял его, пусть сам и разбирается с ним, а у нее и так дел невпроворот, сейчас начнут звонить с телевидения и говорить, что массовка для передачи «Дача-34» уже давно собралась, и ждут только ее, Лизу Майнстрим, и потихоньку сходят с ума, начиная совокуплялся прямо под объективами телекамер. Решив так, Лиза решительно встала, брезгливо подняла с пола сморщенный фаллос, завернула его в какой-то пакет, и уже собиралась выйти за дверь и выбросить этот пакет в мусоропровод на этаже. Однако как бы не так! Неожиданно она сообразила, что выбрасывать фаллос в мусоропровод нельзя никак, поскольку, как ей объяснял много раз Филимонов, за ним, как за полковником Генштаба, постоянно следили иностранные шпионы и готовили против него различные провокации. Поэтому ее вполне могли обвинить в такой провокации, и тогда бы секс-бомбу не спасло уже ничего, ни покровительство других высокопоставленные лиц, ни дружба с воинственно настроенными чеченцами (Лиза Майнстрим неоднократно бывала в Чечне, заменяя там сразу несколько выездных публичных домов, танцевала обнаженная на богато украшенных различными яствами столах, за которыми сидели бородатые вооруженные люди – как жители равнин, так и те, что спустились с гор: поскольку все они были братьями, между ними не было никакой разницы, и некоторые из них, вкусивши объятий секс-бомбы, клялись на полном серьезе разнести пол-Москвы, если с ней что-то случится), – ее бы, как иностранную шпионку, не спасло уже ничего! На самом деле Лиза не была ничьей шпионкой, а была обычной русской блядью, которой необыкновенно повезло, и, случись все по-другому, она бы обтирала панель в какой-нибудь из наших столиц, а на ее месте могла быть другая. Однако она была на своем месте, и очень этим местом дорожила, получая хорошие деньги и бриллианты в подарок, которые предусмотрительно не носила на шее, а прятала в сейф, говаривая обычно: «Брилики хоть и лучшие друзья девушек, но все же лучше, когда друг находится под присмотром! Храните, девушки, свои брилики в сейфе, а свою честь – в мужском обществе, и вы всегда останетесь на плаву!» Поэтому она быстро опомнилась и не стала выбрасывать фаллос Филимонова в мусоропровод вместе с пакетом, в котором он сейчас лежал, а, положив его в сумочку к другим искусственным фаллосам, поехала к своей лучшей и закадычной подруге Монике Тотенбойл, работающей редактором порножурнала. Моника была грубой и решительной русской бабой, которую на самом деле звали Люсей Чечевицыной, но ей больше нравился псевдоним Моника Тотенбойл, который она специально придумала для своего порножурнала, называвшегося «Фаллос на все времена». Люся Чечевицына, то есть, простите, Моника Тотенбойл, была с детства просто помешана на фаллосах, они, можно сказать, были ее больным и слабым местом, и, немного повзрослев и перебравшись из своей деревни в Москву (Люся родилась в деревне Новоспасовка Ивановской области), поработав там и тут, пообтершись на панелях, в ночных клубах и разного рода постелях (не всегда, кстати, мужских), скопив деньги, стала издавать, а заодно уж и редактировать свой порножурнал. Они с Лизой Майнстрим были одной крови, и понимали друг друга с полуслова, ибо слова им, собственно говоря, были совсем не нужны, а нужны были одни лишь фаллосы, как настоящие, живые, так и искусственные, которыми они непрерывно, дома, на работе, и даже в общественном транспорте, которым, правда, пользовались редко, усиленно и настойчиво мастурбировали. Поэтому Лиза, ворвавшись наконец в рабочий кабинет Моники, просто выбросила ей на стол из пакета маленький и жалкий, успевший уже порядком сморщиться фаллос Филимонова, и в упор спросила: