Сергей Могилевцев - Вечный Жид

Гримм , до этого сидевший на своем стуле и прислушивающийся к разговору, который он комментировал ядовитыми усмешками и неясными репликами, внезапно встает и, безнадежно махнув рукой, куда-то уходит.

Ромм( удивленно ). Куда это он?

Лодовико. Точно не знаю, сказать не могу, но, возможно, он тоже кого-то ищет?

Ромм. Вы имеете в виду близких родственников? ( Ставит урну на землю, подходит к пустому стулу. ) Вы не возражаете, если я сяду? ( Садится. )

Лодовико. Я вообще никогда не возражаю. Я очень толерантен в смысле общения; а что касается поисков родственников, то, думаю, это пустая затея.

Ромм. Почему?

Лодовико. Пепел нас всех уравнял в правах, и сделал ближе, чем однояйцевые близнецы. Сейчас любой может быть и матерью, и отцом, и троюродной бабкой как себе, так и всем остальным.

Ромм. Это так, но хотелось бы верить в обратное.

Лодовико. Я вам еще не надоел?

Ромм. Напротив, вы что-то говорили о своей баснословности.

Лодовико. Не своей, а своего детства, в этом все же большая разница.

Ромм. Вы так думаете?

Лодовико( с жаром ). О да, судите сами: в детстве я был отвержен, наг и бос, родители, в отличие от других младенцев, совсем не занимались со мной, и я был уверен, что вряд ли доживу до тридцати.

Ромм. Вы не были уверены, что доживете до тридцати?

Лодовико. Ни капли, я вообще ни в чем не был уверен, в том числе и в завтрашнем дне, жил, как пташка лесная, перелетая с дерева на дерево, путешествуя по окрестным холмам вдоль берега моря, ибо дом мой находился на морском берегу, и проклинал весь белый свет за то, что я на этот самый свет появился.

Ромм. Это похоже на тавтологию.

Лодовико. Что похоже на тавтологию?

Ромм. То, что вы проклинали весь белый свет за то, что появились на свет!

Лодовико(протестуя). Но это же правда! Отец мой был безумным ученым, ищущим свой философский камень, а мать – простой обывательницей, с уклоном, впрочем, в тщеславие и фарисейство, и я им был нужен так же, как прошлогодний снег, или старые, давно уже опавшие и почерневшие листья.

Ромм. Неужели детство ваше было столь мрачным?

Лодовико. О, оно было мрачным до невменяемости! Я скитался по своим окрестным холмам, абсолютно отверженный, потерянный и ненужный, проклиная весь белый свет и призывая на его голову самые страшные кары. Мне кажется, что именно из-за меня весь мир и подернулся пеплом!

Ромм. Вы не преувеличиваете?

Лодовико. Ничуть. Тот, кто ненавидит так сильно, способен испепелить всю вселенную!

Ромм( после молчания ). И все же, вы слишком самокритичны. Не стоит придавать такого большого значения переживаниям детства. Конечно, я допускаю, что ваша отверженность и озлобленность достигли некоего гипертрофического характера, но все же мир погиб не из-за вас!

Лодовико. А из-за кого?

Ромм. Из-за меня!

Лодовико( изумленно ). Но почему?

Ромм. У меня было слишком хорошее детство. Разумеется, если не принимать во внимание отсутствие матери и отца. Такое хорошее детство не может быть у одного человека; возможно, что меня наказали, послав под ноги весь этот пепел. ( Смотрит себе под ноги, ворошит носком черно-белые нити пепла. )

Лодовико( с сомнением ). Разве наказывают за хорошее?

Ромм. А вы думаете, что наказывают лишь за плохое?

Лодовико. А за что же, пепел вас побери!

Ромм. Хорошо, что вы сказали «пепел вас побери!».

Лодовико. А что же я, по-вашему, должен был сказать?

Ромм. Не знаю, возможно, «черт вас побери!».

Лодовико. Вы думаете, что в случившемся виноват именно он?

Ромм. А вы как думаете?

Лодовико. Не знаю, но, думаю, у него одного силенок бы на это ни за что не хватило; думаю, что в этом ему помогал кто-то еще!

Ромм. Кто-то еще? Еще одна инстанция, гораздо более мощная и солидная?

Лодовико. Одна инстанция или две, это уже ничего не меняет, это все гадание на кофейной гуще, и нам это с вами ни капельки не поможет!

Ромм. Возможно, вам и нужна какая-то помощь, но лично мне не надо ни в чем помогать!

Встает, берет урну в руки, садится на стул, ставит ее себе на колени.

Появляется Галас детской коляской, в которой лежит испачкавшая кукла с оторванной рукой и ногой.