Ольга Покровская - Аркадиана

Первое мгновение мне кажется, что он шутит. Потом доходит, что это далеко не комик. Быть может, он в жизни не сказал ни слова, рассчитанного на встречный смех.

-- Не знаю, - говорю я обомлело и мысленно тестирую себя на степень алкогольного опьянения и правильность восприятия чужих слов. - Не может быть такого.

Сердце начинает колотиться. Неужели мама? Или Ленка? Если врет - убью гада. И суд меня оправдает. Нельзя шутить подобными вещами.

Вот посмотрите-ка, - заявляет этот затейник и, обняв Веру за плечи (заботливый муж покажет нечто забавное дорогой супруге), незаметно наводит палец на стойку вызова такси, где, мученически привалясь к стенке, мается белесый парнишка, покорно сжимая бумажку с моим именем. И фамилией. Его выражение годится для сквашивания молока, но иногда по лицу проходит некая конвульсия - репетиция приветливой улыбки. В рисунке томной позы читается крупными буквами, что встреча женщины с обозначенными именем и фамилией для него тяжкий крест. Почти как камни ворочать. Он очень юн, кожа у него белая, прозрачная, реснички бесцветные, за спиной сиротский рюкзачок, и мне от души жалко натруженного беднягу, хотя я не понимаю смысла этой дурацкой мистификации.

-- Могу поспорить, Нина, что Вы его не знаете, - говорит проницательный наблюдатель.

-- Считайте, уже выиграли, - отвечаю я светским тоном.

-- Потому что он Вас не знает, - продолжает Верин муж. - А вон еще один... подойдите сюда.

Он увлекает нас ближе к поручню. У самого выхода (как я его не заметила?) беспокойно, как выловленная рыбка, бьется молодой человек в дешевом пиджачке. Он потряхивает в воздухе пластиковым файлом, и глаза его тревожно бегают по кругу, как локаторный луч. На бумажке, одетой в пластик - мое имя. И, опять же таки, фамилия. Молодой человек чуть не выпрыгивает из гнедого пиджачка, он мечется, искательно глядя в глаза каждой даме. Меня он пропустил из-за бурной Вериной встречи... а я его - потому что в голову не приходило, что меня встречают, да еще незнакомые люди.

-- Похоже, Вера, этого Вы тоже не знаете, - произносит наш исследователь человеческих душ с явным удовольствием.

-- Угадали, - говорю я оторопело. - Вы на редкость проницательны.

Уж не Вера ли подстроила? Захотелось с супругом развлечься...Плакатики почти одинаковые. На одном написано "Коновалова Нина", а на другом - "Нина Коновалова". Погрешностью можно пренебречь. Не все в курсе, что я ношу фамилию мужа - во-первых, от лени переменять, а во-вторых из вредности, потому что это единственное данное мне, что он теперь не может отобрать - хоть тресни, никакими судами. Пустячок, а приятно.

-- Обалдеть! - восклицает Вера. - Нинка! Ты пользуешься успехом, любовь моя!

Легким задумчивым движением вперед я ухожу от Вериного поцелуя - мне неприятно не физически, а морально. Под телескопическим наблюдением усатого всезнайки я чувствую себя неловко... Меня еще не оставляет мысль, что я не окончательно протрезвела. Нет, ребята, пора бросать пить... это директива на будущее, а сейчас что делать?

-- Кого Вы выберете, Нина? - иронически спрашивает Верин законный инквизитор. - Подожди, подожди, - останавливает он свою жену. - Пусть Нина выберет.

Я кривлю физиономию. Дело серьезное. Можно исходить из критериев личной симпатии, но необъективный подход только портит дело. Ясно, что оба меня не знают. Еще ясно, что оба не видят и друг друга - один по причине полной индиферентности, а другой из-за узкоцелевой сосредоточенности внимания.

- Хотя это полный бред, - говорю я во всеуслышанье. - И хотя у меня еще ром не развеялся... - я с демонстративной робостью хлопаю по рыжеволосой руке. - Но я выберу наиболее заинтересованное лицо. Труд должен вознаграждаться... так, нет?

-- Вы правы, - произносит Верин супруг серьезно.

Недоверчиво и несколько боком, я приближаюсь к молодому человеку в пиджачке. Нерешительность проявлять не стоит, и наиболее рьяных ожидающих приходится расталкивать в стороны с риском быть побитой табличками.

-- Эээ... - произношу я, слегка касаясь его рукава, но этого оказывается более чем достаточно - разом обернувшись, он словно взрывается.

-- Нина Сергеевна! - в глазах его такое отчаяние, что я пугаюсь. - Слава богу! Вы? Я уже просто не знал, куда деваться!... Знаете... просто ужас! Мы так пытались с Вами связаться... У вас вещи, Нина Сергеевна? Давайте мне... у меня машина...

Его испуганные глаза бегом от вопросов ныряют в поисках моих вещей.

-- Ааа... собственно... - блею я невнятно.