Ольга Покровская: Прощальный сезон

Быстро собравшись, Кирилл сунул в рот бутерброд с сыром и, жуя, скатился по лестнице. С неведомыми девчонками - значит, вернется, но лучше держать руку на пульсе и далеко не отпускать. Кстати о руке... - он зависал ладонью над перилами, избегая опасности напороться на осколки лезвия, которые местные юные умельцы практиковали засовывать в остатки резинового покрытия, и получал удовольствие от собственной предусмотрительности. Вообще он был доволен собой. Он чувствовал, что дела идет на лад, и что у него - такого сильного, молодого и удачливого - впереди исключительно хорошее, не может быть иначе. Сегодня будем умелыми, осторожными, и нам наконец повезет...

Стоя на подъездном крыльце, он доел бутерброд, вытер руку о подкладку ветровочного кармана и степенно огляделся по сторонам, ища глазами новое приобретение. В прозрачном воздухе бессолнечного дня сонный дворик казался погруженным на дно аквариума. Таджики неторопливо копали в глинистой земле траншею, беспорядочно выбрасывая охристые комки земли, молодой парень отмывал старенькую семерку от птичьих следов, а на скамейке перед подъездом сидела, выпрямив худую спину, старушка и смотрела на Кирилла с беззлобным любопытством. Красная Ларисина кофта ярким пятном - единственным буйным мазком среди блеклого пейзажа - маячила под крышей теремка на детской площадке. Пламенные взмахи красного рукава сопровождали ее разговор с незнакомой собеседницей.

Не решаясь вторгаться в постороннее общество, Кирилл спустился с крыльца и, поздоровавшись, присел на скамейку рядом со старушкой. Отмечая краем глаза подол потертого ситцевого платья, он подумал, что, это, может быть, Евгения Никифоровна, заливисто смеющаяся на весь двор в руках пьяных мужиков... Словно почувствовав чужие мысли, старушка озабоченно отодвинулась и артритной рукой с искривленными пальцами разгладила коленку. Кирилл переключил внимание на Ларисину визави - ухоженную гибкую даму тех же лет, запакованную в розовый костюм с короткой юбкой. У нее было умело созданное лицо с жесткими чертами и холодное выражением стервы. Рядом с бровкой был припаркован дамский автомобильчик глянцево-синего немассового цвета. Поскольку время было рабочее, и во дворе преобладали замшелые брошенные монстры без колес, Кирилл решил, что это автомобиль Ларисиной подруги... Вот из-за трансформаторной будки медленно выкатился старенький, видавший виды форд с разбитой фарой, остановился рядом с синим авто, вылез бесформенный мужик в бурой футболке, с рычажком синезуба за ухом, вытащил из багажника сумку и завертелся вокруг оси, как локатор. Подруга в розовом костюме вскочила, перелезла, двигаясь на пределе возможностей узкой юбки, через ограждение, сумку общими усилиями переправили в синий багажник, мужик открыл дверцу форда и выпустил наружу третью женщину. Даже издалека Кирилл удивился, насколько та хороша собой - изящная, очень женственная гитароподобная фигурка, золотистые локоны, разбросанные в художественном беспорядке по плечам и огромные, широко распахнутые глаза. Старушка оживилась.

- Алинка, - сказала она сама себе восхищенно. - Алинка приехала.

Кирилл вопросительно повернул голову в ее сторону, отметив странное остановившееся выражение ее стеклянистых хрусталиков и белый пух, выбивающийся из-под берета.

- Красавицы были, - продолжала старушка, радостно почуяв слушателя. - Королевы. Весь дом любовался, какие девочки... Умницы, профессорские дочки... Как идут втроем, с белыми бантиками, в белых передничках... все тетки умилялись. Алина, Рита и Лариса... До сих пор друг друга помнят, любят... так вот надо. Да... времена были...

Вздохнув, старушка снова разгладила ситцевый подол на высохшем колене, подхватила заплатанную кожаную сумку и, легко, пошатываясь, словно от ветра, покатилась по тротуару. Три женщины в теремке окружили детский столик и что-то весело обсуждали. Методом исключения Кирилл сделал вывод, что даму с ультрасиним авто зовут Рита. Вот Рита пристально обвела глазами двор, напряженно облизала губы, обнаружила Кирилла, нахмурилась и, блеснув обнажившимися коленками, вылезла из теремка. Он задумчиво наблюдал ее твердую походку - строго по прямой, через чахлую истоптанную клумбу - с розовым презрительным покачиванием бедер. Подойдя, она окинула внимательным взглядом Кириллову секондхендовскую майку с паукообразным существом, китайскую ветровку, скривила лицо истерической гримасой и процедила: