Ольга Покровская: Прощальный сезон

- А разве он еврей? - спросила Лариса в сомнениях.

- Кто? - сказала Рита оторопело. - Карл Маркс?

- Да Лерман! Он же это... все говорил тогда, что будто с Лермонтовым в родстве... дворянин, мол, этот... швейцарский... шотландский...

- Ага, - сказала Рита. - Еще китайский. Со Львом Толстым он в родстве... В Америке он, где ему еще...

- Точно, - сказала Лариса, что-то вспомнив. - В Израиле - это Борька.

- Ага, - Рита захохотала. - Точно. У него папаша в перестройку сбрендил, родовые корни искать пошел... Все бывало, к Алику, дворнику нашему, цеплялся: ты, говорит, как есть араб, и у меня к тебе исторические претензии... Дворник у нас настоящий был, - сказала она тоскливо. - Татарин, и по-русски говорил плохо... Ругался только хорошо. Это сейчас в доме не пойми кто... Кто у нас сейчас дворники?... Не пойму, из каких краев... Из какого же вы... - пропела она низким контральто. - Из далекого края...

- Куда катится мир... - вздохнула Алина без тени иронии.

- Моя мама, - продолжала Рита, обращаясь к Кириллу. - Чуть инфаркт не получила из-за него. То есть из-за нас, конечно, но не будь Сережки, не было бы повода.

- Точно! - воскликнула Лариса.

- Подожди, я расскажу, - перебила ее Рита. - Выходит как-то моя мама на балкон, смотрит в палисадничек, что дочка делает, и ноги у нее прикипают к земле, а сердце заходится... Я, правда, этого не помню, - она обернулась к Ларисе.

- Я тоже, - сказала Алина. - У меня тогда ангина была. У меня все время были ангины...

- А я помню, - сказала Лариса. - Отче-о-о-о-тливо...

- Ну вот, - продолжала Рита. - Открывается перед моей мамой такая картина: стоит под вишневым деревом Сережка Лерман, навытяжку стоит... под ногами у него ящик из-под яблок, на шее у него петля, веревка привязана к самому прочному суку... Партизана изображает. Зою Космодемьянскую такую. А вокруг стоят фашистские захватчики, кто с палкой, кто с ружьем... И приговор зачитывают. Казнить, мол, за подрыв состава с боеприпасами... Не иначе, какую-нибудь эпопею "Освобождение" тогда показывали... Какие ж глупые были, господи... Главным фашистом, у нас, помнится, был Мишка Акопян, тоже не ариец далеко, но это мелочи... У моей мамы слова застревают в горле, и она не знает, что делать: крикнешь, напугаешь - Сережка с перепугу с табуретки свалится. А пока из дома выскочишь, добежишь - мы его повесить успеем... Она, значит, нам молча рукой машет, мол, отойдите. А мы ж не понимаем... Сережка уже готовится гордую прощальную речь произнести... Считайте меня коммунистом, и тому подобное...

Кирилл сонно покивал в ответ на трепетные воспоминания. Разделять общую радость его не тянуло.

- Так что будем в Сережку Лермана играть, - объявила Рита. - Вспомним яркий эпизод детства.

- Вешать, что ли, будете? - сказал Кирилл возмущенно, разом проснувшись. - Нет уж! Вешайтесь сами...

- Мы понарошку, - сказала Рита голосом, не терпящим возражений. - Не повесим, не волнуйся. Сережку тоже в итоге не повесили...

- Да что вы с ума сходите! - рассердился Кирилл и поднялся, собираясь идти спать, но дамы ласково, но настойчиво окружили его со всех сторон.

- Ну солнышко... - тянули ласково женские голоса. - Не будь таким занудой... Трудно тебе пять минут на табуретке постоять... Все равно уже проснулся... Что у тебя нет фантазии... не будь таким скучным...

- Стоп, отстаньте! - рявкнул Кирилл с досадой. Их пьяные прикосновения были не слишком приятны, особенно Алинины.

Женщины отпрянули отхлынувшей ненадолго волной - с явным намерением возобновить притязания. Сумасшедшие - они хитрые... - вспомнил Кирилл. Не удавят же они живого человека, в самом деле?.. А что им будет всем троим - да ничего... Разошлись... вечер воспоминаний у них. О душе пора думать. Как-то Ритин мужик подозрительно сформулировал?.. На трупе сядут?.. Хоть бы он явился, кстати - коли правда слышит, что происходит. Они ведь давно пьют... Нет, наверняка оттягивается на всю катушку. Навряд ему интересно алкоголический бред выслушивать...

- Достали, - проговорил Кирилл устало. - Ладно, только пять минут.

- Пять минут... - пропела Лариса возбужденно. - Пять минут...

Кирилл, нахмурившись, посмотрел на ее простодушное лицо, пытаясь вспомнить, с каким восторгом она держала его руки, покрывая их поцелуями. Не может быть... все может.

- Это что такое? - рявкнула Рита.

- Веревка... - пролепетала Алина. - От гамака...

- Ты бы канат еще взяла, - отрезала Рита.

- Так у вас, бизнесменов, даже бельевой нету, - сказала Лариса иронически. - Зажрались...

- Вяжи, вяжи...

Воспользовавшись их препирательством, Кирилл отобрал веревку из рук Алины.