Сергій Жадан - ДНК

«Хохлы вообще такие грязнули, — заявила моя новая теща и повернулась по сторонам — все ли поняли. — Но ничего, моя Надежда его отмоет». Так хотелось ей ответить по-свойски, прибавив пару коронных прибауток майора Морозенко, но нельзя — новая семейная ячейка, твоя вторая мама, что еще на свадьбах говорят в таких случаях. Да и деньги на гулянку дали они, с нашей стороны только место да рыба.

Так что я только легко дразнил в ответ: «Да вы ж сами из Полтавы». «Не, не, не, — взвила карандашные брови теща. — Мы не из Полтавы, это дворяне у нас были издавна, Полтавцевы назывались, русские мы». Теща так гордилась своим происхождением, что настояла на двойной фамилии в документах. Я не сильно и сопротивлялся — нашу кровь все равно не перешибешь, пробовали тут разные, осталися заразные.

«Ой, Генка, попал ты в прыймы, — дразнил меня Серый. — Надо было косую брать, она сирота, я проверял». Но, в общем, отгуляли без мордобоя, никто лишку не хватил, представитель парткома и завобщежитием следили за порядком, все остались довольны. Тогда вообще гулялось легче — еще была свежа в памяти война, у людей ничего не было и они, соответственно, легче ко всему относились, терять-то все равно нечего. И дверей не запирали, потому что нечего было украсть.

В работу я включился быстро — краны были разные, зато принцип один. Ездить было недалеко — наше стройуправление начало по новому проекту строить девятиэтажные дома на Салтовском поселке, десять минут на грузовике — и мы дома. Я отвечал за ванны — так как санузлы нарезали мелкими (чего там в них рассусоливать, сделал дело и выходи смело), то заносить их в готовые дома не представлялось возможным. Не развернешься — или стену заденешь, или ванну уронишь.

Поэтому схема была такая: когда этаж был готов, я опускал туалетную капсулу, потом сверху аккуратно ставил типовую чугунную ванну, затем накрывал перекрытием — и готово. Работа была ответственная — чтоб ничего случайно не снести, на нее ставили серьезных непьющих работников, желательно семейных, и тут я пригодился. Серый, как обычно, числился в разгильдяях — он работал на бульдозере, сгребая землю в котлованах.

Встречались мы на обеде — Серый свистел снизу, давая маяк, что пора, а я сверху радостно орал затрапезную прибаутку: «Обожруся и помру молодой!» В отличие от армии, нас кормили на объекте — привозили все горячее, со свежим хлебушком. Шашлыками, как в строительных приключениях Шурика, не баловали, но шамовка была гораздо лучше армейской, нечего и сравнивать.

Мы залазили с Серым куда повыше, я рассказывал, как смотрел на Харьков со стрелы самого большого крана и о том, как служилось в армии. Серый в ответ травил байки — кто где чего вымутил, кто сел, а кто поднялся. Мы мечтали о том, что станем строительными начальниками, получим по квартире в блестящем белом новострое, купим по цветному телевизору и будем смотреть футбол, созваниваясь по домашним телефонам с личными номерами, чтобы обсудить каждый яркий момент матча.

Надежду распределили на ХЭМЗ младшей помощницей главбуха завода. Работа заключалась в том, что она подшивала старые документы и выбрасывала бумаги, поеденные крысами. По плану, разработанному ее мамой, нужно было посидеть на этом месте пару лет, а потом переходить на научную работу. Но в нашей семье все быстро плодились, оно ж и понятно: «Дурне діло — нехитре», — говорил дед Павло, так что их планы пришлось менять — через полгода с момента поступления на работу Надя ушла в декрет.

Я всегда любил песню про «крутится, вертится шар голубой», поэтому мужское имя для ребенка даже не выносилось на обсуждение — только Максим. В свою очередь, Надя столь же безапелляционно выбрала женское имя Аида в честь какой-то любимой маминой приятельницы, чуть ли не начальницы воронежского горторга. Я громко фыркал, но мой компас земной стояла насмерть. В результате ребенку повезло родиться мальчиком, а то бы ходил потом всю жизнь, как дура, Аидой Геннадьевной Попель-Полтавцевой.

Через месяц после рождения пацана я взял отпуск и мы поехали показывать наследника. Начали с Полтавцевых, на них и денег больше надо, и ехать дальше, и нервы не железные. Отмучались быстро — всего за три дня, те как раз собирались выезжать в Кисловодск, так что все сложилось оптимально. В поезде я выдохнул — самое сложное, казалось, было позади.

Не заезжая домой, мы высадились в Лозовой и поехали автобусом на запад. Было воскресенье, людей в салон набилось под завязку и, если б не малой, пришлось бы нам стоять всю дорогу, а так Надя вытолкала себе место у окошка. По дороге было прохладно, как для июля, и малыш спокойно спал. Но, чем ближе к дому, тем выше поднималось солнце и тем хуже становилась дорога — стало жарче, скорость упала, Максимка разбуркался и начал ныть.