Рэйнбоу Роуэлл - Элеанора и Парк

Может, именно поэтому Парк продолжал смеяться, даже когда они заговорили о «Helter Skelter». A «Helter Skelter» был далеко не самой веселой песней «Битлз» еще до того, как ее оприходовал Чарльз Мэнсон. [84] Чарльз Мэнсон — американский преступник, музыкант, лидер коммуны «Семья», отдельные члены которой в 1969 году совершили ряд жестоких убийств. Песня Helter Skelter («Спиральный спуск») с «Белого альбома» «Битлз» получила репутацию одной из самых скандальных, когда Чарльз Мэнсон интерпретировал ее как символ Армагеддона.

— Эй, — сказал Кэл, откусывая от своего сандвича с грудинкой. — Ты должен прийти на баскетбол в четверг. И даже не пытайся сказать мне, что не любишь баскетбол, тюфяк.

— Ну не знаю…

— Ким собирается пойти…

Парк застонал.

— Кэл…

— Она будет сидеть рядом со мной, — сказал Кэл. — Потому что теперь мы совершенно точно встречаемся.

— Постой. Серьезно? — Парк закрыл рот — иначе кусок сандвича неизбежно вылетел бы наружу. — Мы говорим об одной и той же Ким?

— Трудно поверить, да? — Кэл вскрыл пакет молока и отпил, как из чашки. — Ты ей был не особо-то и нужен, ты в курсе? Она просто скучала и считала тебя тихим и таинственным — ну, типа как течение в глубине стоячей воды. Я сказал ей, что иногда стоячая вода — это просто стоячая вода.

— Спасибо.

— Но теперь она запала на меня, так что ты можешь потусить с нами, если хочешь. Баскетбол — это круто. Они там продают кукурузные чипсы и все такое.

— Я подумаю, — сказал Парк.

Он не собирался об этом думать. Он не пойдет никуда без Элеаноры. А она была не из тех людей, которым нравится баскетбол.

— Эй, подруга, — сказала Дениз после физкультуры. Они были в раздевалке, переодеваясь в уличную одежду. — Ты же пойдешь с нами на «Sprite Nite» на этой неделе? Джонси починил машину, и в четверг у него выходной. Мы собираемся делать это круто-круто-круто всю ночь-ночь-ночь.

— Ты же знаешь, меня не отпустят.

— Я знаю, что тебе и к твоему парню домой нельзя ходить, — сказала Дениз.

— Я тоже слышала, — вставила Биби.

Элеанора не должна была говорить им о доме Парка, но она умирала от желания кому-нибудь рассказать (вот так люди оказываются в тюрьме, совершив идеальное преступление).

— Бог ты мой! Придержи язык, — сказала она.

— Ты должна пойти, — сказала Биби. У нее было идеально круглое лицо с такими глубокими ямочками, что, улыбаясь, она выглядела как простеганная подушка. — Мы отлично повеселимся. Могу поспорить: ты никогда раньше не танцевала.

— Ну, не знаю, — протянула Элеанора.

— Это из-за твоего парня? — спросила Дениз. — Так если что, он тоже может пойти. Он не займет много места.

Биби захихикала — и Элеанора тоже. Она не могла представить Парка танцующим. Вообще-то у него бы это отлично вышло — если только от песен из топ-40 его уши не завянут. Парк все делал отлично.

И все же… Элеанора не могла представить, как они двое пойдут куда-то с Дениз или Биби. Или с кем-то еще. Пойти с Парком куда-то на публику — все равно что снять шлем скафандра прямо в космосе.

Мама сказала, что если они намерены зависать вдвоем каждый вечер (а они были намерены), то неплохо бы перед этим делать домашнее задание.

— Возможно, она права, — сказала Элеанора в автобусе. — Я всю неделю халтурила на английском.

— И сегодня тоже? Серьезно? Не похоже.

— Мы занимались Шекспиром в прошлом году в моей старой школе… Но вот по математике халтурить я не могу. И не могу даже… Что там противоположно халтуре?

— Я могу помочь тебе с математикой, ты же знаешь. Я уже прохожу алгебру.

— Черт, Уолли, [85] «Черт, Уолли» (Gosh, Wally) — название одной из серий комедийного сериала «Все еще Бивер» (Still be Beaver). это было бы волшебно.

— Или нет, — сказал он. — Я не могу помочь тебе с математикой.

Даже ее злобная, самодовольная ухмылка сводила его с ума.

Они пытались заниматься в гостиной, но Джош хотел смотреть телевизор, так что пришлось уйти с вещами на кухню.

Мама сказала, что они ей не мешают. Потом сказала, что у нее есть дела в гараже…

Элеанора шевелила губами, когда читала…

Парк аккуратно запихнул ее под стол и набросал клочков разорванной бумаги ей в волосы. Они никогда не оставались наедине, а вот теперь они были почти одни. И это все приводило его в состояние некоторого легкого безумия.

Он толкнул ручкой ее учебник по алгебре и уронил его.

— Вот так, да? — Элеанора попыталась снова открыть его.