Ирина Кедрова - Жизненный круг

– Скажите, Роман Сергеевич, внуку моему, что неспособный он к борьбе этой, – попросила.

– Да что вы, Анна Васильевна? – не согласился тот. – Парень ваш очень даже способный. В нем есть злость спортивная, быстрая реакция и решительность. Еще подрастет, на российский кубок пошлем. Мастером станет.

– Не хочу я, чтобы он людей бил, – недовольно оборвала его бабушка.

– И я не хочу, Анна Васильевна. Мы с вами научим его людей защищать.

И он рассказал ей о карате. Борьба эта, убеждал, делает человека не только сильным, но и здоровым, ловким, добрым, воспитывает чувство партнера и ответственность за людскую жизнь. При таких аргументах она сдалась, и больше не запрещала внуку заниматься. Она, вообще, прогрессивная бабуля, иногда лишь чрезмерно боязливая.

Спортивные занятия, на самом деле, мобилизовали, поскольку карате, как понял Женя, – это упорный ежедневный труд, в котором до автоматизма доводятся различные комбинации ударов и защит, выбор дистанции с противником, а также вырабатывается тактическое мышление. «Вы, – говорил тренер, – должны обрести единство духа и действия». И для этого следовало четко распределить время: секция с тренировками и боями, школа с домашними заданиями, дом со всем его хозяйством, друзья.

Друзей Женя осторожно выбирал. В детском саду он любого другом называл. В первые школьные годы были товарищи, объединенные общим делом: дожить до конца трудного урока, диктант сложный написать, вечер отдыха провести, девчонок из класса защитить, очередной учебный год закончить. И все.

Раньше, рассказывал ему Гена, пионерско-комсомольская организация молодежь объединяла, внедряла в юношеские головы главный закон времени: учиться, учиться и еще раз учиться. Форма единая делала всех хотя бы внешне одинаковыми. Теперь формы нет, а учащиеся хвастаются родительскими возможностями с помощью джинсовки левисной, кроссовок адидасовских, печаток, колец да сережек золотых. Вместо бывших организаций объединяют молодежь интересы внешкольные да предки. Скажем, у меня папа – директор, и у тебя тоже, в крайнем случае, заместитель и может директором стать – значит, будем дружить, на хате твоей или моей тусоваться. У тебя есть видак, а у меня предки фильмец-эротик привезли: будем вместе глазеть и других таких же искать в компанию. Ты «тяжелый рок» уважаешь, и я от него тащусь, значит, вместе станем колбаситься. Одноклассники Жени с плеерами, магнитофонами, да видаками носятся, у одного даже сотовый телефон на поясе висит, и во время урока трезвонит, возбуждая ненависть учителей. А мотоциклы теперь тоже не предел мечтаний: есть они далеко не у каждого, но пара байкеров в школе наберется. Компьютеры появились. Даже предмет такой ввели, чем ввергли в недоумение и детей, и учителей: один компьютер на всю школу, и тот не работающий, а старшеклассникам рассказывают о широких возможностях информатики.

Ничего этого нет у Жени: на бабушкину зарплату и пенсию не разгуляешься, а просить у дяди – язык не поворачивается. Впрочем, у того дома стоит компьютер, и доступ к нему племяннику разрешен, есть там и видак, у Коляна плеер, да все это не принадлежит Жене, а он привык собственным пользоваться, от чужого отказываться. «Ничего, – успокаивал себя, – вырасту, заработаю».

Да, деньги сейчас нужны: на форму, защитную раковину, перчатки, грушу, а его финансовых возможностей разве что на скакалку хватит. С девятого класса стал подрабатывать: на почте, овощной базе, разноске объявлений. Курьером устраивался, разносчиком газет. Заработки были разовыми, однако давали ощущение самостоятельности. Он и в спортивный клуб пристроился уборщиком, чтобы заниматься в секции бесплатно. Взросление требовало все большего количества денег. То, что давали бабушка и дядя, уже не хватало. К счастью, отец про него вспомнил, позвонил, к себе позвал. Ничего об этой встрече он бабушке не сказал, полагая, что опять она излишне занервничает.

Квартирка у отца, школьного учителя, малогабаритная, из трех комнат: спальня, детская, и гостиная. Тесновато. Женя сразу прикинул: ему места нет. Отцовская жена Полина Петровна, учительница музыки, встретила его скупыми словами: «Привет, проходи, отец тебя ждет» и ушла на кухню готовить обед. Десятилетний Толик, в основном, молчал, ревниво оберегая границы своей собственности на дом и отца. Отец же, слегка сгорбленный от стеснения за свой высокий рост, худой, по всей видимости, измочаленный учащимися, сидел со старшим сыном в детской комнате и объяснял, почему столько лет не объявлялся. Из этого объяснения Женя понял, что не договорились они с бабушкой, и в битве за него именно она одержала победу.