Филипп Ванденберг - Гладиатор

– А его фавориты? – вмешался Прокул. – Как мы поступим с Нарциссом, Палласом, Каллистом и Полибием – столпами его режима?

– Было бы ошибкой сразу же расправиться с ними, – сказал Руфус. – Сменив власть, можно сделать это законным образом. Разве каждый из них не использовал свое положение для собственного обогащения? Отец Нарцисса таскал мешки с зерном в гавани Остии. А вольноотпущенник Нарцисс теперь ведет от имени императора все государственные дела. Коварством и хитростью приобретенная должность сделала его одним из богатейших людей Рима. Кто еще мог бы похвастаться состоянием в четыреста миллионов сестерциев? – Все промолчали. – Для меня не подлежит сомнению, – продолжал Руфус, – что Нарцисс и его сообщники будут осуждены за преступления, совершенные ими против римского народа.

Прокул показал в сторону мужчины, входившего в сопровождении четырех рабов в раздевалку.

– Нарцисс появляется повсюду. Лучше было бы, чтобы он не видел нас вместе. Встретимся, может быть, немного позже в парилке.

Пятеро обнаженных мужчин незаметно разошлись. Ни один из них не подозревал о том, что появление Нарцисса вовсе не было случайностью.

Нарцисс позволил раздеть себя. Рабы повесили его одежду в одной из бесчисленных стенных ниш, как делали это остальные посетители. Непосредственно в термы все входили обнаженными – как мужчины, так и женщины, – хотя сложившийся в последние годы обычай совместного купания все еще рассматривался многими как не совсем пристойный. В провинциях мужчины и женщины посещали термы в различное время. Рим, однако, это не провинция.

Balnea, vinus, Venus … купание, вино, Венера… были тремя классическими источниками удовольствий для римлян. Причем термы позволяли получать удовольствия разного рода, поскольку представляли собой некую комбинацию бани, плавательного бассейна, сауны, салона массажа, спортивной площадки и развлекательного комплекса.

В это солнечное летнее утро термы Агриппы были переполнены. Нарцисс, дорогу которому прокладывали в толпе напором и толчками четверо раздетых, как и их хозяин, рабов, с наслаждением принимал низкопоклонство окружавшей его голой толпы. Хотя популярность терм была в значительной мере обусловлена тем, что в них бедный мог пользоваться теми же благами, что и богатый, голого советника императора можно было без труда отличить от голого безработного. Нарцисс шел через толпу, дружелюбно помахивая рукой, отвечая на приветствия и указывая одному из рабов, кому следует вручить золотую монету, которую тот вынимал из привязанного на поясе кожаного кошеля.

В фригидарии, у открытого бассейна с холодной водой, Нарцисс увидел пожилого мужчину, почесывавшего спину об угол бассейна. Нарцисс бросил ему золотую монету и, засмеявшись, сказал:

– Послушай, старик, найми себе раба, и пусть он чешет тебе спину!

Плавать Нарцисс не умел, а потому рабы расстелили на воде большое полотно. Нарцисс улегся на него, и рабы повлекли это подобие плота через бассейн. Жмурясь от солнца, Нарцисс не без удовольствия наблюдал за девочками, перебрасывавшимися в воде яркими обручами. Среди колонн, обрамлявших бассейн, спорили между собой философы и политики, беседовали о делах адвокаты, совершали сделки торговцы.

– Посмотри, что происходит на площадке! – крикнул Нарцисс одному из служителей.

Вернувшись, тот доложил:

– Лоллия борется с какой-то египтянкой.

Нарцисс выбрался из воды, позволил насухо вытереть себя и быстрым шагом направился в зал, в котором происходили схватки борцов. Уже издали до него донеслись подбадривающие крики зрителей. Лоллия была щедро одаренной здоровьем и силой римлянкой, женой крупного торговца, сколотившего состояние на импорте экзотических овощей и фруктов. Женская борьба не была в Риме чем-то таким уж необычайным, тем не менее эксцентричные выходки Лоллии давали римлянам все новые поводы для разговоров. Египтянка была как минимум лет на десять моложе Лоллии. Темноглазая, по-мальчишески подстриженная, она завоевала симпатии почти всех зрителей. Кожа у обеих была намаслена и поблескивала, словно шкурка жирного окорока. Почти каждая попытка захвата заканчивалась тем, что руки соскальзывали со скользкого тела противницы.

– Пятьдесят сестерциев победительнице! – крикнул Нарцисс, войдя в помещение.

Среди зрителей, сразу же открывших Нарциссу проход к самому ковру, послышались восторженные возгласы. На египтянку названная сумма произвела явно большее впечатление, чем на Лоллию, и борьба стала ожесточеннее. Лоллии удалось под громкие крики зрителей свалить противницу на ковер, и теперь они катались по нему, оставляя широкие маслянистые следы. Всякий раз, когда гибкая египтянка пыталась своими длинными ногами разорвать захват, зрители поднимали крик, однако ее первые три попытки оказались безуспешными.