Чеслав Милош - Придорожная собачонка

Старый чудак любил сидеть в артистическом кафе, куда приходила и молодая пара — оба красивые и, судя по всему, счастливые. Старика все побаивались — из-за легендарного прошлого, из-за облика колдуна и специфических интересов: он занимался магией и хиромантией. Однажды девушка попросила, чтобы он погадал им по руке. И он сказал ей: «Этот Ромео вам нравится, потому что вам льстят чувства, испытываемые таким красивым и талантливым юношей. Вам кажется, что он вас любит, но он лишь постоянно убеждает себя в том, что должен вас любить. И небезуспешно, ведь ему это нужно для собственных игр. Вот что я прочел; по линиям его судьбы. Решительно не советую вам надолго связывать с ним свою жизнь».

Разумеется, гадание не помогло. То, что случилось позже, слишком печально, чтобы писать об этом рассказ.

Ей мешала ходить в церковь врожденная прямота, благодаря которой все всегда было ясно: да — да, нет — нет. В храме следовало делать вид, что думаешь и чувствуешь что-то, чего не думаешь и не чувствуешь. Возможно, она к тому же была рационалисткой от рождения, и слова, да и действия, ксендзов оставались ей непонятны. Если Бог действительно существует, Он не нуждается в этом пении, бормотании и мольбах.

Ее муж ходил в церковь, повинуясь навыкам своего католического воспитания, и если в иное воскресенье пропускал мессу, чувствовал себя мальчишкой, не выучившим урока. Однако его мотивы были достаточно неоднозначны. Можно сказать, он не меньше, чем сочувствием, руководствовался чувством юмора. Ему казалось, люди (и сам он) слишком несчастливы, чтобы требовать от них что-либо во имя чистого разума. За обезьянничаньем и неистребимым ребячеством каждого крылось ожидание внезапного откровения абсолютной истины, но это никак не удавалось выразить — оставалось только следовать обряду, вторя его словам и жестам. Воскресное утро означало для него погружение в мысли о собственном убожестве и убожестве тех, вместе с кем он участвовал в создании спектакля — комичного, святого и печального.

В Ватиканском музее современного искусства большинство картин не посвящено религиозной тематике, не заметно также, чтобы отбирали произведения христиан. Я с радостью увидел несколько полотен Бен Шана, американского живописца родом из Каунаса, с которым дружил во время своего первого пребывания в Америке. Ватиканские эксперты продемонстрировали, что понимают, сколь прочны, хотя и неявны, связи искусства и религии.

Сусальная религиозная живопись и китчеватые статуэтки — все это продолжает существовать, так же как и книги, излагающие своими словами Библию для молодежного чтения. Но столетия христианства принесли и иные плоды. Можно только восхищаться писателями-христианами, которые в двадцатом веке написали книги, обращенные к миллионам молодых читателей, хотя книги эти служат религии только опосредованно, ибо не о ней в них идет речь. Зато добро и зло четко разграничены, и добро побеждает. А поскольку именно это организационный принцип любого интересного повествования, их читают. Эти писатели — хорошие стратеги. Они обращаются к сказке и science fiction. К. С. Льюис и его страна Нарния, Толкин со своей трилогией «Властелин колец», Мадлен Ленгл [10] Автор книги «А wrinkle in time» («Складка во времени»). .

Какой-то райский уголок, бескрайний, тихий лес. Здесь придумывалось и разворачивалось действие игры и тут же, на ходу создававшейся повести. Мы, ее персонажи, любили беседовать друг с другом. Нас, мужчин и женщин, объединяли общие взгляды, социальное положение и даже возраст — большинству из нас было около сорока. Игра заключалась в совершенно свободном выборе той или иной лесной дороги, но избранный путь волшебным образом пересекался с чужими путями, и так раскручивались сюжетные линии повествования.