Михаил Ишков - Операция «Булгаков»

(2)Вот что писал Фрунзе своей жене Софье Алексеевне в Ялту: «Я всё ещё в больнице. В субботу будет новый консилиум. Боюсь, как бы не отказали в операции». «На консилиуме было решено операцию делать» (ЦГЛСА. Ф. 32392. Оп. 1. Д. 142. Л. 3–5. Автограф). Михаил Васильевич пишет жене, что этим решением удовлетворён. О том, что хотел бы отказаться от операции, – ни слова. Наоборот, он надеется, что врачи «раз и навсегда разглядят хорошенько, что там есть, и попытаются наметить настоящее лечение». Дочь знаменитого военачальника Татьяна Фрунзе, признается: «Я не думаю, что отца убили. Скорее это была трагическая случайность. В те годы система ещё не дошла до того, чтобы убивать тех, кто мог бы помешать Сталину. Такие вещи начались только в 1930-х годах».

Что касается версии Пильняка, на этот счет есть свидетельство Н. К. Крупской. Осенью 1925 года она направила в политбюро письмо насчет недопустимости гонений на Зиновьева и Каменева. Вместо Рудзутака Надежда Константиновна ошибочно направила письмо Фрунзе, причисляя наркома обороны к числу противников зиновьевцев, что опровергает версию о том, будто Сталину было выгодно устранить Фрунзе именно в этот момент.

Их взаимоотношения характеризует записка, тайно переданная Сталину во время одного из заседаний. Михаил Васильевич запрашивал мнение Генсека по поводу того, что в программе политзанятий для красноармейцев фигурировала такая тема – «Вождь Красной Армии тов. Троцкий». Ответ был столь же лаконичным, сколь и категоричным: «Узнать надо автора формулировки и наказать его. Заменить эту формулировку нужно обязательно. Ст[алин]»).

Домыслы о преднамеренном убийстве исходят исключительно из круга людей, близких к Троцкому и в первую очередь от самого Пильняка, а также из книги Бажанова «Воспоминания бывшего секретаря Сталина», который никак не может считаться объективным свидетелем.

Однако в этой истории соавтора более всего интересует человеческая составляющая трагедии. (См. пасквиль В. Тополянского «Сквозняк из прошлого», в котором автор льет грязь на лучших представителей русской медицины, в частности, на профессора Плетнева.)

Фрунзе оперировали врачи, с юности впитавшие высокие моральные ценности, воспитанные в вере в Бога. Такой подход был свойствен русской медицинской общественности, и в свете сказанного нужна особого рода издевательская смелость, чтобы предположить, будто В. Н. Розанов, И. И. Греков, А. В. Мартынов, А. Д. Очкин, до того не замеченные ни в каких низких, тем более ужасных поступках, сознательно пошли на убийство человека. И с этим грехом жили, не пытаясь ни замолить, ни как-то оправдаться. Зарезали человека – и Бог с ним!

Особенно впечатляет обвинения в сервилизме, выдвинутые против профессора Плетнева, подписавшем медицинское заключение о смерти Фрунзе. В 1932 году тот же Плетнев вместе с врачами Каннель и Левиным отказались подписывать фальсифицированное медицинское заключение о смерти Н. А. Алилуевой, последовавшее якобы от приступа острого аппендицита, так что обвинения проф. Плетнева в моральной нечистоплотности и беспринципности более характеризуют обвиняющих, чем обвиняемых.

(3)8 октября 1927 г. Булгаков дает берлинскому издательству Ладыжникова разрешение на перевод на немецкий язык пьесы «Зойкина квартира». Двусмысленная фраза в этом письме: «Настоящим письмом разрешаю Издательству Ladyschnikowa перевод на немецкий язык моей пьесы «Зойкина квартира», включение этой пьесы в число пьес этого издательства и охрану моих авторских интересов на условиях, указанных в письме Издательству Ladyschnikowa от 3 октября 1928 года», позволило тесно связанному с этим издательством З. Л. Каганскому трактовать письмо Булгакова как передачу авторских прав на все произведения и получать на свой счет значительную часть зарубежных булгаковских гонораров. Практически пополам на пополам.

(4)Цитируется по Википедии.

Точно об участии Валентина Катаева в Гражданской войне известно мало. По официальной советской версии и собственным воспоминаниям («Почти дневник») Катаев с весны 1919 года воевал в Красной армии. Однако существует и другой взгляд на этот период жизни писателя, заключающийся в том, что он на добровольной основе служил в белой армии генерала А. И. Деникина. Об этом свидетельствуют некоторые намёки в произведениях самого автора, представляющиеся многим исследователям автобиографическими, а также сохранившиеся воспоминания семейства Буниных, активно общавшегося с Катаевым в одесский период его жизни. Согласно альтернативной версии в 1918 году, после излечения в госпитале в Одессе, Катаев вступил в вооружённые силы гетмана П. П. Скоропадского. После падения гетмана в декабре 1918 года, при появлении к северу от Одессы большевиков, Катаев в марте 1919 года вступил добровольцем в Добровольческую армию с чином подпоручика.