Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

Когда профессор, как всегда аккуратно, прикрыл за собой дверь, зашевелился танкист.

– Ну что, мужики, кажется, попали в историю.

– В историю науки, – просвистел летчик.

– А я сомневаюсь, – рассудительно заметил сапер.

– Почему же тогда согласился?

– Человек я компанейский, вот почему. К тому же старший по званию: как-никак подполковник, значит, должен подавать пример. А сомневаюсь я по одной простой причине: уж очень не хочется быть морской свинкой, или кроликом, или… я уж и не знаю, на ком еще они испытывают лекарства.

– Раз предложили нам, значит, на кроликах уже испытали, – бросил Игорь.

– Не знаю, может, испытали, а может, нет. К тому же я слышал, что в старые времена врачи испробовали лекарства на себе.

– Ну да, по-твоему, сначала врачу надо стать под пулемет, сосчитать, сколько дырок в легких, а потом проглотить таблетку? – повысил голос летчик.

– Я так не говорил. В нашем положении пойдешь на что угодно, лишь бы выбраться из этой распроклятой палаты.

– Вот именно. Я где-то читал, – глядя на разрисованное морозом окно, продолжал Игорь, – что хороши только те традиции, которые не во вред обществу. Традицию семнадцатой палаты надо сломать! А в историю науки мы войдем, мы будем первыми, кого спасет живая вода из плесени.

– Или не спасет, – буркнул сапер.

– Или не спасет, – кивнул Игорь. – Тогда ученые будут продолжать опыты, пока не научатся вытаскивать с того света таких, как мы. Нет, вы как хотите, а я участвовать в эксперименте буду. Я на все согласен, только бы вернуться в строй и отомстить за друзей. Последнего фрица хочу убить в Берлине. Обязательно в Берлине! Мечта у меня такая: последнего фашиста убить в Берлине! – сорвался на крик Ларин.

– Хорошая мечта, – вздохнул танкист. – Я бы тоже не прочь всадить снаряд в того «тигра», который поджег мою тридцатьчетверку, и хорошо бы это сделать в Берлине.

– А я бы… я бы таранил того «фоккера»! – послышался голос летчика. – Да так, чтобы над главной улицей и вместе с ним грохнуться на бункер Гитлера.

– Ну, вояки, ну, герои, – усмехнулся сапер. – Я бы… мне бы… Одно слово – богатыри. Вам бы доспехи, как у этих парней, – кивнул он на картину, – да человек пять слуг, чтобы придерживали в седле, цены бы не было таким рубакам в нашей славной кавалерии.

– Главное – не забыть костыли, – делано серьезно заметил танкист.

– И утку, – подхватил летчик.

– И судно, – давясь от смеха, бросил Игорь. – Без него я не согласен.

– Ну, без этих предметов первой необходимости ни один богатырь на коня не сядет, – глубокомысленно продолжал сапер. – Не учел товарищ Васнецов, оторвался от жизни.

– Точно. А может, дорисуем сами? – приподнялся Игорь.

– А что? И дорисуем! Встанем на ноги и дорисуем.

– А я предлагаю, я предлагаю, – торопился Игорь, – эмблему нашей палаты! Щит, меч и…

– И утку! – закончил летчик. – Через плечо вместо планшета.

– Нет, не так. Не вместо планшета, а вместо палицы, – поправил Игорь.

– А что, страшное орудие убийства, – заявил танкист.

И такой тут поднялся гвалт, смех, такие посыпались шуточки, что вошедшая с лекарствами медсестра растерянно замерла: чтобы в семнадцатой смеялись, такого здесь еще не было.

– Вот это да! – воскликнула она. – Да вас выписывать пора! Валяются, понимаешь, место занимают, а в коридоре не пройти из-за коек с ранеными.

– И верно, – подхватил танкист. – Выгоняй нас, сестричка, на морозец. Снег-то какой, а! Я раньше на лыжах любил… Летишь с горы – дух захватывает! – мечтательно взглянул он за окно.

– И я любил, – не удержался Ларин. – Особенно на Ленинских горах. Мы туда всем классом выезжали. Ветер свистит, из глаз слезы, щеки горят. Красота!

– Да что вы понимаете, – вмешался в разговор сапер. – По первому снегу надо идти не спеша, с ружьишком в руках. Следы как отчеканенные. Что тебе заяц, что лиса, что кабан – все как на ладони: в какую сторону бежал, где задумался, где путал след.

– Вот-вот, – ворчливо заметила сестра. – Опять вы путаете. Лекарство надо пить до конца!

– Так горько же.

– Тем более. Хорошее лекарство вкусным не бывает.

– Вот именно, – заметил летчик. – Это тебе не водка.

– А что это такое? Я уж и вкус-то забыл, – грустно улыбнулся сапер.

– Ну и палата мне досталась! – всплеснула руками медсестра. – Одни филоны да пьянчужки.

– Филоны? – повернул голову танкист. – Ты слово-то это откуда знаешь?

– А что? – смутилась девушка. – Плохое слово? Все его говорят… в том смысле, что человек отлынивает от дела или делает вид, будто чем-то занят.