Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– Сколько? – спросил Громов.

– Человек десять.

– Это не проблема. Ручаюсь за всю роту.

– Да погоди ты ручаться. Не за «языком» ползти, не склад взрывать. Смотрите! – поднялся Сажин и развернул сверток, который бережно держал в руках.

– Знамя! – ахнул Ларин.

– Да, лейтенант, знамя! Знамя нашей дивизии. Утром – общее наступление. Отсюда, от подступов к железнодорожному вокзалу, ринемся на штурм. Сами знаете, как много значит знамя в бою. Если оно впереди, к нему рвутся любой ценой. Надо проникнуть в город, найти самое высокое здание и укрепить на нем знамя!

– Да-а, задача, – тюкал кулаком в стену траншеи Громов. – Где хоть это здание?

– Их два. Церковь и жилой дом по Красноармейской, тринадцать.

– Проводника бы. Как ее искать, эту Красноармейскую?

– Потому и спрашивал, есть ли орловцы.

– Ну что ж, придется по карте.

Громов поцеловал знамя и спрятал его под гимнастерку.

– Вы пойдете? – спросил он Ларина и Зуба.

Те молча кивнули.

– Отберите людей. Захотят многие, но предпочтение отдавайте несемейным. Не мне вам говорить, что знамя ни при каких обстоятельствах не должно попасть врагу. Так что в случае чего отбиваться будем до конца. Ну а последний… Последний подорвет себя вместе со знаменем. Так и скажите добровольцам…

Через полчаса в темноту скользнули девять разведчиков и собака. Проскочили железнодорожное полотно. Залегли. Неожиданно начался артобстрел. Немцы спрятались в укрытиях, а разведчики, и благодаря артиллеристов, и досадуя – не хватало еще погибнуть от своих снарядов, – двинулись дальше. Вот и шоссе. Не исключено, что заминировано.

– Зуб, вперед! – шепнул Громов.

Лейтенант пополз, ощупывая каждую пядь асфальта.

«Долго, – досадовал про себя Громов. – Через три часа рассвет, а мы черт-те где».

– Рекс! – позвал он.

Влажный нос ткнулся в ухо.

– Давай, брат, выручай. Ты же не раз водил нас по минам. Вперед! – подтолкнул он собаку.

Зуб обидчиво хмыкнул. Но Рекс так уверенно пошел по шоссе, лавируя между минами, что лейтенант уважительно крякнул.

И вдруг как раз в тот момент, когда вся группа была на шоссе, взлетели ракеты! А потом совсем рядом врубили прожектор. Разведчики замерли, изображая убитых.

Погасли ракеты, ушел в сторону слепящий луч. Осторожно двинулись дальше. Показались покореженные фермы, разбитая труба.

– Идем правильно, – отметил Громов. – Это завод имени Медведева.

По улицам сновали мотоциклисты, ползли танки, тянули пушки… Разведчики переждали в развалинах, а потом по одному, прикрывая друг друга, перебежали улицу. Опять залегли. Осмотрелись. Ларин подполз к командиру, тронул за плечо и показал куда-то влево. Среди развалин высился силуэт пятиэтажного здания с пожарной вышкой.

– Нашли! – обрадовался Громов.

Когда проскочили во двор, капитан выставил заслоны, а с собой оставил лейтенанта Ларина. Пробираясь вокруг дома, они наткнулись на пожарную лестницу. Громов ее покачал – болтается, как веревка.

– Если сорвусь, полезешь ты, – шепнул он Ларину. – Сорвешься ты, падай молча. Доберусь до крыши, а там вдруг понадобится помощь, махну пилоткой – на фоне неба увидишь.

Виктор закинул за спину автомат и ухватился за перекладину. Лестница качнулась, скрежетнула. Рекс тонко заскулил.

– Сидеть, – погладил его Громов. – Сидеть и ждать!

Позади один этаж, другой… Сверху сыпались пыль и крошка: расшатанные крепления едва держались в кирпиче.

«Тяжеловат я для такого дела, – подумал Громов. – Сюда бы Мирошникова, тот вспорхнул бы бабочкой».

На третьем этаже руки провалились в пустоту.

– Что такое?! – не удержался Виктор.

Сколько ни щупал, ни царапал стену, лестницы не было.

«Спокойно! – приказал он себе. – Без паники! Думай! Думай лучше! Сейчас я поднимаюсь, как ненормальные люди или, на худой конец, пожарные. Так? Так. А как нормальные? Идут по внутренней лестнице. Да, но в доме могут быть фашисты. Поэтому идти надо тихо. Совсем тихо», – решил Виктор и снял сапоги.

Он спустился вниз, поставил сапоги около Рекса, сказал: «Охраняй!», поискал дверь – она оказалась закрытой, влез на уровень второго этажа, протиснулся в разбитое окно и, держа наготове гранату, на цыпочках двинулся по лестнице. У выбитого окна пятого этажа Виктор заметил пожарную лестницу. Подергал – держится. Перебрался на нее – и вот наконец крыша. До чего же гремит железо, шагу ступить нельзя! Тогда Виктор пошел по-кошачьи, медленно и мягко опуская и так же медленно отрывая ноги.