Александр Кердан - Экипаж машины боевой (сборник)

– Хорошо живёшь, – невольно сглотнул слюну Кравец.

– Живём как умеем. По принципу «бэст оф зе бэст – лучшее из лучшего», – самодовольно осклабился Масленников и пригласил: – Милости прошу к нашему шалашу, товарищ подполковник.

Всё ещё чувствуя себя не в своей тарелке, Кравец не нашёл сил отказаться.

Они устроились в глубоких креслах, напоминающих сиденья астронавтов.

– Водка? Коньяк? – спросил Масленников и, не дожидаясь ответа, сам определил диспозицию: – Давай-ка коньячку. Ты небось и не пробовал такой?

– Не имел удовольствия.

– Ну, тогда вздрогнули. За удовольствие, которое мы имеем!

Чокнулись. Выпили. Тяжёлая, как ртуть, отдающая морёным дубом жидкость, заставила желудок Кравца судорожно сжаться. «Точно, печень отвалится», – запоздало спохватился он.

…Когда-то, в самом начале войны в Афганистане, Кравец, находясь в Союзе, умудрился переболеть самым настоящим афганским гепатитом. Полковые Ан-12 в первые месяцы после ввода войск «за речку», когда у сороковой армии ещё не было своей авиации, работали «чёрными тюльпанами» и «летающими госпиталями». Они и привезли болезнь в Кустанай, где базировался полк. Гепатитом заболели несколько десятков офицеров, прапорщиков и солдат. В городской больнице для всех инфицированных не хватило мест. Исполком выделил заброшенный детский сад на окраине, где они два месяца лежали на раскладушках, разглядывая разрисованные айболитами, красными шапочками и цветочками стены.

Все, по кругу, переболели целым набором разных хворей: желтуха, тиф, дизентерия… Двое соседей Кравца по палате умерли. Ещё пятерых офицеров врачебная комиссия списала с лётной работы. Кого-то совсем уволили по болезни в запас. Кравец остался служить, хотя в Афган, куда просился тогда, так и не попал. Очередная, третья по счёту, попытка прорваться на войну, закончилась двумя памятными беседами: с начпо и начмедом. Начальник политотдела, только что похоронивший сына, погибшего под Кундузом, обложил Кравца матом и порвал его рапорт: «Мальчишка! Тебе жить надоело? Занимайся комсомолом! Войн на твой век хватит!» – «Товарищ подполковник, – попытался объясниться Кравец, – а как же интернациональный долг?» – «Вон из кабинета! И чтоб я больше твоих рапортов не видел!» Начальник медицинской службы был ещё категоричней: «С таким анамнезом, как у вас, Александр Викторович, в Афганистане делать нечего. Это равносильно тому, чтобы сразу цинковый ящик для вас заказать. Нет-нет, даже не уговаривайте. У меня инструкция медицинского управления в загранкомандировки на юг переболевших гепатитом не направлять!» – «Какая это командировка? Это война!» – «Вы только не горячитесь, Александр Викторович. Вам сейчас горячиться противопоказано…» – «Может, мне и жить противопоказано?» – «Зачем вы так? Жить вам пока можно. Спортом заниматься. Женщин любить. И даже рюмочку-другую по праздникам… Всё можно. Только теперь с оглядкой, с оглядкой, мой дорогой…» Потом доктор прочитал целую лекцию о том, что печень – это жизненно важный орган, что после тяжёлой формы гепатита она (печень) как бы деформирована, говоря военным языком, контужена, а посему к ней надо относиться как к ветерану, с почтением и вниманием. «Ладно, хоть рюмочку можно», – обречёно сказал Кравец. «Рюмочку – да. Но только водочки! Запомните: коньяк и пиво для вашей больной печени убийственны…»

Очевидно, эти воспоминания отразились на лице Кравца. Масленников поинтересовался:

– Как коньячок? Не понравился, что ли? Зря… Вещь стоящая. И в прямом, и в переносном смысле. Я даже тебе не скажу, сколько стоящая, а то рюмка поперёк горла встанет. Ты столько и за полгода в «Красной Армии» не получаешь…

«Уже встала», – Кравец сделал над собой усилие, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость – всё-таки Мэсел помог… Печени своей он приказал не дёргаться.

Выпили ещё. За разговором, который больше походил на монолог Масленникова, бутылка коньяка приказала долго жить.

Масленников потянулся к водке и вдруг заявил:

– Щас поедем в баню!

– У тебя же, секретарша говорила, сегодня плотный график…

– Со своим графиком я как-нибудь разберусь…

– Да, некогда мне, Леонид… – попытался отнекаться Кравец, поглядев на часы.

Но Масленников был непреклонен:

– Поедем! Классная сауна! Ты в таких ещё не был! Ну, чего ты заладил – некогда, некогда? У тебя же в городке три месяца горячей воды нет. Вашу котельную за долги отключили. Мне теплосети этот должок по взаимозачёту передали. И пока его министерство финансов не примет, будешь ты в тазике мыться! Так что не упрямься, поехали…