Сергей Михеенков - Заградотряд

Но к маршу готовиться пришлось только им двоим. Из всего взвода, оставшегося от сапёрной роты после двухнедельного нескончаемого наступления, гауптман Хорнунг выдернул из строя именно их пулемётный расчёт. «Чёрт бы его побрал, этого Хорнунга, с его всегда сияющей белизной рубашкой!» Словно Рыцарский крест недопустимо носить при условии, что рубашка под мундиром будет не столь безупречной. Вот за что они все любили своего унтер-фельдфебеля Витта – тот копошился вместе со взводом в том же дерьме, что и все, не был столь щепетилен в одежде. И Рыцарский крест тоже давно заслужил. Только пока не получил его. Просто не получил. Но в глазах взвода, их славного взвода, именно унтер-фельдфебель Витт, пусть и орёт он порой несправедливо, самый настоящий герой во имя Великой Германии.

Когда гауптман Хорнунг приказал выйти из строя пулемётному расчёту обершютце Зигеля, командир взвода проводил своих лучших солдат таким взглядом, который оба запомнили навсегда. Видимо, Витт уже знал, что их ждёт.

И вот они сидели в лесу возле погашенного костра и дремали. Снова одному из них снился летний луг, пахнущий ладонями любимой, её прелестная улыбка… Зигель вздрогнул и почувствовал, как вздрогнул его товарищ, сидевший рядом, спиной к нему. Пулемёт с коробкой на двадцать пять патронов стоял рядом, прикрытый плащ-палаткой.

– Проклятый холод, – прошептал один из них.

– Проклятая Россия. Если здесь такой холод в октябре, то какой же будет зима?

– Зимовать мы будем в Москве, Хорст.

– Ты так считаешь?

– А ты?

– Я об этом стараюсь помалкивать. Лучше не искушать судьбу. Штейгер и Зибкен тоже считали, что завтра мы будем в Москве. Помнишь, о чём мечтал Рудольф?

– Самовар?

– Да, русский самовар. Жаль, что те, которые нам попадались на пути, ему не нравились. Он думал, что самый красивый, самый роскошный самовар он найдёт в Москве и увезёт его к себе на родину. А мы даже не смогли похоронить их.

Там, где час назад горел костёр, шевельнулась тень. Кто-то встал. Наверное, снова этот лось с длинной фамилией из силезцев. Силезца приставили к ним, и тот не спускал с них глаз.

– Послушайте, вы, – сказал силезец на своём жутком диалекте, – если сейчас же не заткнётесь, я перережу вам глотки.

Они здесь не в родной сапёрной роте, пришлось замолчать. К тому же у силезца нашивки то ли унтер-офицера, то ли фенриха. Под камуфляжем не видно.

«Бранденбуржцы» – народ отпетый. О них ходили разные слухи. Одни говорили, что те, кто служит в полку «Бранденбург-800» – настоящие герои. Другие – что это самые последние негодяи, мясники и убийцы, ничем не отличающиеся от тех, кто служит в зондер-командах и карательных отрядах. И угораздило же их, простых сапёров из пехотной дивизии вермахта, попасть в одну компанию с этими мрачными типами. Их взяли как пулемётчиков. Пулемёт в группе был один. «Бранденбуржцы» все имели МП-38 с большим запасом сменных рожков. Столько автоматов в одном подразделении сразу Зигель и Хаук ещё не видели. Да и продуктами их снабжали по высшему разряду. Норвежские сардины в масле, французский коньяк, сыр в непромокаемых брикетах, мармелад и настоящий кофе. От всего этого они в своей сапёрной роте давно уже отвыкли. Кроме тяжёлого Schpandeu и двух коробок с лентами им пришлось носить рюкзак со взрывчаткой. В подробности операции их никто не посвящал. Да и сами они старались особо не интересоваться. «Поскорее бы избавиться от этой взрывчатки и вернуться в свою роту, – думали они. – Хорошо ещё, что иваны на этом рубеже не очень сильны, и сплошной линии фронта у них нет до сих пор. Назад можно вернуться так же свободно, без стрельбы, как прошли сюда». «Бранденбуржцы» иногда принимались разговаривать между собой по-русски. А двое, после того как неподалёку от железнодорожной насыпи вырезали ножами группу иванов, то ли их дезертиров, то ли патруль, и вовсе переоделись в красноармейскую форму. Двоих вскоре отправили с донесением в Высокиничи. Обстановка изменилась: усиленная охрана возле пусковых установок русских не позволила подойти близко, после пуска все установки тут же покинули огневые и уехали в тыл в сторону Серпухова. «Бранденбуржцы» в своих разговорах часто упоминали реактивные снаряды «сталинских органов». Значит, именно за ними они сюда и прибыли. На артиллерийском складе на разъезде Буриновский реактивных снарядов не оказалось. Командир «бранденбуржцев» запрашивал свой штаб: что делать? Возвращаться? Или всё же, пользуясь тем, что прошли удачно, пока не обнаружены, а охрана разъезда слабая, не дожидаясь лётной погоды и люфтваффе, использовать взрывчатку по прямому назначению на второстепенном объекте? Включать рацию под носом у иванов было слишком опасно, поэтому командир группы принял решение послать связных. Но связные имели и другую задачу: как можно дальше от разъезда захватить «языка», желательно офицера, из артиллерийского подразделения, которое только что прибыло на этот участок и, пользуясь нелётной погодой и бездействием германской авиации, спешно и без помех выгрузилось.