Сергей Михеенков - Заградотряд

Гремя лентой и коробками, пулемётчики перебежали левее, подальше от бронетранспортёра, который всё ещё горел, отсвечивая в сумерках малиновой окалиной наклонной брони. В любой момент в нём могло ещё что-нибудь вспыхнуть, тогда окрестность на несколько десятков шагов окажется освещённой вместе со всеми, кто там окажется, и русские не упустят момента закрепить свой успех ещё несколькими точными выстрелами. А в том, что среди них есть неплохие стрелки, сомнений не вызывало. Тела нескольких своих товарищей взвод так и не смог вынести из-под огня. Штейгер и Зибкен были убиты почти одновременно. Штейгер получил две пули. Зибкен всего одну – в затылок. Не спас и стальной шлем. Не иначе, они попали в зону огня русского снайпера. Вот откуда такие точные попадания. Зибкен, конечно же, не мог бросить своего товарища. Надеялся вытащить его из-под огня, думал, что тот всего лишь ранен. Русские снайперы любят устраивать подобные ловушки. Достаточно подстрелить одного, а за ним, раненым и взывающим о помощи, цели буквально полезут на мушку, одна за другой, только успевай передёргивать затвор.

Когда унтер-фельдфебель Витт подал команду собраться на дороге, одна из пар, обершютце Зигель и шютце Хаук, неожиданно наткнулись на ещё одного раненого. Тот лежал прямо у дороги в кювете. Как его не заметили санитары? Неподалёку догорал подбитый русской противотанковой пушкой командирский бронетранспортёр с радиостанцией. В нём сгорели и ящики с боеприпасами, и коробками с лентами для Schpandeu. Впервые во время боя они не получили дополнительного боекомплекта. Вот почему русские вскоре начали просто расстреливать их, лежавших в пойме, на открытой местности в напрасном ожидании, что танки вот-вот доберутся до окопов иванов и заставят их либо поднять руки, либо разбежаться.

Раненый не подавал признаков жизни.

– Куда ему угодило? – спросил Зигель. – Что-то не похоже, что он дышит.

– Дышит. Он весь в поту. Жар. Давай, Отто, берём и потащили к нашим.

– Постой. Что-то с ним не то. Хорст, вот так дела! Это же иван!

– Должно быть, один из тех, кого настигла в поле разведка.

– Что будем с ним делать?

– Прикончи его, и – уходим.

– Если хочешь, делай это сам.

– Ты что, жалеешь русского?

– Он ранен.

– Ну и что?

– Именно поэтому я не пошёл в СС.

– Ты просто слабак, Отто Зигель, и никогда не получишь Железный крест за храбрость.

– Прикончить раненого ивана, который вот-вот сам отдаст концы, – это, по-твоему, храбрость?

– Тогда оставь его. Уходим. Витту ничего не надо говорить. Ты меня понял?

– Понял. – Старший стрелок Отто Зигель вытащил из кармана шинели индивидуальный медицинский пакет, сунул его в руку русскому, подхватил винтовку и побежал по стерне следом за своим товарищем.

Ночью в тыловой Калуге, захваченной неделю назад стремительно наступающим XIII армейским корпусом 4-й полевой армии вермахта, командир корпуса генерал пехоты Ганс Фельбер [14]получил от командира 260-й пехотной дивизии донесение. Сообщение из Вюртембергской пехотной дивизии Фельбер ждал с нетерпением. Ещё вечером он с беспокойством спросил своего адъютанта, какие вести поступают из частей авангарда? Адъютант развёл руками. После короткой паузы генерал Фельбер распорядился:

– Запросите штаб генерала Шмидта и передайте мой приказ информировать штаб корпуса о продвижение частей первого эшелона каждые два часа.

И вот от командира 260-й Вюртембергской генерала Ханса Шмидта поступило донесение. Оно не радовало. Фельберу нравилась Калуга, её гостеприимные жители. Натерпевшиеся под властью большевиков, они приняли вошедшие германские войска с хлебом-солью. Теперь с энтузиазмом хозяев, после долгой разлуки вернувшихся в свой родной дом, принялись наводить порядок, новый порядок. Но германские войска шли вперёд. И Фельбер, командуя армейским корпусом первого, атакующего эшелона, ожидал из штаба вюртембержцев известия, после которого штаб корпуса можно было бы передвигать в Серпухов или хотя бы в Тарусу. Однако Шмидт сухо сообщал о том, что его авангарды атакованы, понесли незначительные потери и вынуждены приостановить марш вперёд до подхода артиллерии. Особенно яростно, как доложил командир вюртембержцев, русские дерутся в районе Кремёнки, северо-западнее Серпухова, осёдлывая грунтовые дороги и подступы к узкоколейной железной дороге.

Фельбер знал осторожность командира 260-й дивизии: на рожон не полезет и, если русские действительно собрали там значительную группировку, Шмидт будет топтаться со своими гренадерами перед их обороной ещё и сутки, и двое, и трое, пока не подтянет все свои средства усиления и тылы.