Геннадий Турмов - На Сибирской флотилии

После возвращения в Ленинград Виктор Петрович Вологдин со всей присущей ему энергией взялся за формирование кафедры, получившей впоследствии название кафедры сварки судовых конструкций Ленинградского кораблестроительного института.

Он стал автором первой советской системы условных обозначений сварных швов, им впервые были введены термины: «сварить», «наварить», «обварить», «приварить», «вварить», «подварить», «прихватить»…

Виктору Петровичу принадлежит большое количество изобретений и технических усовершенствований в области сварки.

Еще во Владивостоке им был предложен метод, при помощи которого были собраны баки бензохранилищ емкостью более 2000 кубометров. Этот метод, названный «сварка, методом подращивания», был внедрен на станции Большой Невер Уссурийской железной дороги и заключался в том, что сваренную на земле кровлю поднимали талями и приваривали к ней верхний пояс будущего резервуара; затем всю эту конструкцию поднимали еще и приваривали второй пояс и т. д.

Этот метод широко обсуждали в специальных журналах англичане, американцы, немцы.

…Изредка к Вологдиным приходили Мацкевичи. Мужчины усаживались за шахматами, а женщины уединялись, обсуждая какие-то свои особенные дела.

– Ну, вот, Виктор Петрович, – начинал с грустинкой Мацкевич, – перешли мы во вторую половину жизни. Первая пролетела, как в тумане. Поневоле вспомнишь владивостокскую погоду…

– А чего грустить понапрасну, Вадим Александрович? – откликался Вологдин. – Кое-что мы с вами сделали, оставили потомкам – пусть вспоминают добрым словом. Вот и вы скоро на защиту докторской выходите. А сколько учеников наших по стране разъехалось!

Они никогда не заводили разговора, не вспоминали, как будто бы этого и не было, событий Гражданской войны, службы в армии Колчака.

– Выросли дети, подрастают внуки, – продолжал Виктор Петрович. – Ну, что еще человеку надо? Жить можно и нужно…

– Мучает меня последнее время какая-то неясная тревога, предчувствия нехорошие, – словно не слыша Вологдина, говорил о своем Мацкевич, – сны непонятные, да и сплю я совсем плохо.

Вологдин, которого уже доставали первые признаки тяжелой болезни, только вздохнул и сделал очередной ход конем.

После отъезда Вологдиных в Ленинград Мацкевич не находил себе места от какого-то беспокойства. В сентябре 1935 года ВАК утвердила Дмитрия Александровича в ученом звании профессора по кафедре механической технологии дерева с обязательством защитить докторскую диссертацию до первого июля 1937 года. Эти документы подписал Кржижановский, бывший в то время заместителем наркома просвещения. Дмитрий Александрович твердо решил уехать в Ленинград.

В середине 1937 года Мацкевича направили в командировку в Москву и Ленинград для решения вопроса о производственной практике студентов ДВПИ.

В ноябре он вдруг узнал, что его освободили от работы в ДВПИ им. В.В. Куйбышева с формулировкой: «…ввиду невозможности дальнейшего использования в системе НКОП» [20].

Дмитрий Александрович срочно отправил телеграмму во Владивосток, чтобы дети узнали, в чем дело. На жену он не надеялся: Мария Степановна не станет ходить по инстанциям.

С новым ректором ДВПИ Озеровым, который сменил на этом посту арестованного и расстрелянного Абрамовича, беседовала Катя (дочь Мацкевича) на следующий же день после получения телеграммы.

Ректор в присутствии профессора Богатского (соседа семьи Мацкевич по квартире и якобы приятеля) зачитал документ с серией обвинений. К числу этих обвинений, в частности, относилась поездка Дмитрия Александровича на ст. Облучье (под Читой) в лагерь для посещения племянника Жени, который находился там, отбывая пятилетний срок заключения с 1935 года. Поездка была предпринята по настоянию сестры Валерии (Леры). Польза от поездки была лишь в моральной поддержке Жени. По-видимому, Дмитрию Александровичу инкриминировалось его сочувственное отношение к профессору Пентегову. Пентегов был освобожден из заключения в 1936 году, просидел он очень немного по уголовному, а не по политическому делу. Семья Мацкевича приютила его. Пентегов жил у них некоторое время. Потом его забрали снова и уже окончательно.

После непосредственного обращения Мацкевича в Москву распоряжением по Главному управлению учебными заведениями НКОП приказ Озерова был отменен. По новому распоряжению, Дмитрий Александрович был освобожден «…с 1 марта 1938 г., согласно личному заявлению».