Авигея Бархоленко - Светило малое для освещенья ночи

И, ощутив в себе готовность выдержать любые неизбежные несправедливости, она легко поднялась с койки.

Следователю на время между завтраком и обедом отводился столовский закуток. Лушка толкнула дверь. Закуток был заперт. Из-за двери неразборчиво доносилась безудержная частота женского голоса. Возможно, кто-то одиннадцатый описывал свои видения. Не желая вникать в запертые от всех секреты, Лушка села около двери на пол и прислонилась спиной к стене.

Спина, ощутив холодную твердость крашеной преграды, предложила Лушке вспомнить спортзал, но Лушка, с огорчением подумав, что спортзала уже нет, отправилась по слякотной улице к Мастеру домой, чтобы сказать ему, что теперь они не увидятся никогда и что раньше она была дура, а Мастер всё понимал и терпел. Лушка пренебрегла лифтом и стала подниматься по нежилой лестнице на какой-то невозможный этаж, лестница была покрыта еще строительной пылью, в углах закамуфлировался кошачий кал, Лушка поднималась всё выше, а лестница не кончалась. За стеклянными дверьми, запутанно выводящими к спотыкающемуся лифту, летали сварливые вороны, потом вороны остались внизу, и, наверно, скоро появятся облака, а лифт откажется задаром поднимать людей на такую высоту, и без него станет совсем тихо и гулко, и где же тогда живет Мастер, может, Лушке нужно поискать ниже, но впереди послышались чьи-то шаги, значит, лестница не собирается заканчиваться. Как же так, подумала Лушка, ведь это была обыкновенная городская свечка в четырнадцать этажей, наверно, тот, кто впереди, сам достраивает эту лестницу наверх, и как же он это делает, и как я скажу ему, что мы никогда не увидимся, раз мы в одном доме и я его вот-вот догоню, а зачем мне так спешить, чтобы сказать эту глупость, он опять посмотрит на меня с сожалением, лучше я сверну к лифту, пусть он меня отвезет вниз, где можно найти другие слова.

Лушка, недовольная несостоявшейся встречей, вздохнула и услышала невидимые приближающиеся шаги.

Из столовой, осторожно прикрывая за собой дверь, вышла Надея. Лушка вдруг подумала, что из-за себя забыла о ее существовании.

Надея остановилась перед сидящей на полу Лушкой и возмущенно сказала:

— Она сумасшедшая!

— Кто? — механически спросила Лушка, не ощутив интереса к еще одной сумасшедшей в сумасшедшем доме, но медленно удивляясь тому, что Надея вышла из помещения, где находится следователь, и невольно заканчивая свое удивление мыслью, что и Надея может оказаться одной из десяти или одиннадцатой — что еще хуже, потому что произошло бы после их недавнего доверительного разговора. И Лушка с замешательством попросила кого-то: не надо, не надо, чтобы эта золотоволосая была из той десятки, и одиннадцатой не надо, ну, пожалуйста, не надо…

И чтобы как-то определиться в отношении к человеку, Лушка спросила:

— О ком ты?

— Да эта следовательша! — шепотом воскликнула Надея. — Баба же! Ты понимаешь? Баба!

— Ну и что? — сказала Лушка, а в голову било: следователь — баба, следователь — баба…

— Как что?! — вознегодовала Надея. — Женщина преступников ловит! Своих бы воспитывала… Их сначала не воспитали, а потом они преступники. И у мужиков дело отнимает… Женщина не обвинять должна, а спасать! Беречь всякое добро в мужике, чтобы мужик не забывал, за что кому морду бьет… А эта среди психов убийц ловит. Говорю тебе — сумасшедшая! И лечиться не хочет!

— А ты умеешь — просить? — спросила неизвестно о чем Лушка. — Попросишь, а оно и приходит, как просил…

— Ага, — легко поняла Надея. — У меня теперь одна просьба, теперь может исполниться… А ты чего здесь? Ты меня ждала?

— Я? — растерялась Лушка. — Ну да, я… Ну конечно.

— Так пошли, чего тут? Расскажешь мне что-нибудь. Расскажешь, правда?

— О чем? — медлила оторваться от стены Лушка.

— Как надо, — сказала Надея, — чтобы его потом не ловили.

Лушка, правдоподобно пряча лицо, поднялась на ноги.

— Так ведь я… — Ну, не пугать же этого несчастного счастливого человека! Твое — это твое, вот и молчи о нем… И Лушка промолчала, сказав: — Я не очень знаю.

— Нет, — не согласилась Надея. — Ты знаешь. Ты ему крестной будешь, ладно? Если со мной что-нибудь — ты возьмешь… Пообещай, чтобы ему было жить надежно.

— Господи, Надея… Да я моложе, чем ты! — воскликнула Лушка.

— Ты про себя не знаешь. А я знаю. Я тебя тогда за руку взяла… Я знаю.

Лушка оглянулась на столовскую дверь позади. Там находилась выискивающая преступников женщина. Вместо детей женщина любила чужие преступления. Женщина гордилась собой. Она не совершила ни одного упомянутого в кодексе проступка. Она лишь насилует, убивает и мучит вместе со своим задержанным. И приносит это в свой дом. Женщина любит чужие преступления.